Гоар Маркосян-Каспер - Ищи горы

— Почему же ты не хочешь брать у них… — Дан замялся.

— Отчего же ты не договариваешь? Договаривай. Брать у них деньги. А ты бы брал?

— Не знаю. Нет, не брал бы.

— Почему?

— Это… ну… да попросту унизительно.

— Да. Но не только. Подумай, ведь Лайва только этого и дожидается. Одно слово в печати, и он тут же объявит меня наемником дернитов. И как я после такого буду смотреть в глаза бакнам?

— Ты надеешься?.. — Дан хотел сказать «вернуться в Бакнию», но осекся, слишком жестоко прозвучало бы сомнение, вложенное в подобный вопрос. К несчастью, Маран понял его, правда, промолчал, но в его взгляде промелькнуло нечто, заставившее Дана пожалеть о своих словах.

— На что же ты живешь? — спросил он, торопливо переводя разговор на другую тему. — Надеюсь, не на содержании у женщин, в самом деле?

Маран усмехнулся.

— Ну до этого дело не дошло. Мне выплатили гонорар за цикл статей, которые тут перевели и напечатали еще до того, как я оказался невольным гостем Его Величества Ивена Второго. Ну те вещички, которые я набрасывал для «Утра» в последние месяцы там. Представь себе, довольно приличная сумма.

— Но она кончится.

— Безусловно.

— И что тогда? Собственно, ты мог бы заняться литературой…

— Мне уже предложили написать книгу. «Как я правил Бакнией». Звучит?

— Пожалуй.

— Ты не находишь, что я еще слишком молод для воспоминаний? Чтобы их писать и чтоб ими жить?

— Напиши что-нибудь другое.

— Писать для дернитских издателей почти то же самое, что получать субсидию от дернитского правительства. И вообще, как бы я здесь не зарабатывал на жизнь, все равно окажется, что я работаю на Дернию. Наемник. Шпион. Враг.

— Есть еще один выход.

— Какой?

— Я тебе тысячу раз предлагал.

— Земля? Нет.

— Но почему? По-че-му?! Что за глупое упрямство? Зачем самому загонять себя в тупик? И что ты собираешься делать? Спиваться? А когда кончатся деньги? Станешь бродягой? Утопишься? Поэт прав — ты просто невыносим. Не-вы-но-сим! — последнее слово он прокричал, задыхаясь от возмущения.

— Не кричи, — усмехнулся Маран. — Разбудишь даму. Чего доброго, она явится сюда… ну в не слишком пристойном виде, проще говоря, нагишом, твой приход, полагаю, остался для нее незамеченным. К тому же мне придется вас знакомить, а я не помню, как ее зовут.

— Маран! Ты сошел с ума.

— Да ладно! Женщины не любят излишней деликатности. По совести говоря, Дан, я давно заметил, что особое пристрастие они питают к хамам, грубиянам и подонкам. Если я спрошу у нее, как ее зовут, это только увеличит ее почтение ко мне.

— Возможно. Но не знать имени женщины, которую ты затащил в постель…

— Во-первых, я его знал. Но забыл. Во-вторых, на кой ляд оно мне нужно? В-третьих, кто кого затащил, большой вопрос. — Маран поставил пустую бутылку на пол и встал. — Пойду окунусь в море.

— После целой бутылки этой дряни? Ты утонешь.

— Не утону. Я не успел научиться плавать. Сам знаешь — у нас негде, а тут, на побережье, я всего дней десять и купался, по-моему, раз или два. Говорят, чтобы научиться плавать, надо прыгнуть в воду где-нибудь на глубине, либо выплывешь, либо потонешь… И в том, и в другом случае я не в проигрыше, верно? Только прыгать неоткуда. Кажется, вентах в трех есть вышка для прыжков, но я туда пока не собрался. Так что я на минуту. Только окунусь. Вместо душа.

— А если она проснется?

— Кто?

— Ну эта, рыжая…

— А ты предложи ей свои услуги.

— Не валяй дурака.

— Ей-богу, Дан, она вряд ли отличит тебя от меня. А не хочешь, пойдем к морю вместе.

Море Дана не притягивало, но предложение он принял с облегчением, по крайней мере, он хоть мог вытащить Марана из воды, если б тот спьяну стал тонуть. Но Маран…

…Барабанный бой заставил его вернуться к действительности. Барабанщик расположился где-то неподалеку, метрах, наверно, в пятидесяти, и задался, видимо, целью перебудить всю округу, во всяком случае, Поэт, снова задремавший было в своем меховом коконе, вскочил, как ужаленный.

— Проклятая планета! — буркнул он, придя в себя. — Ни сна, ни отдыха. Что им еще нужно?

— Сигнал общего подъема, — определил Маран, который, как и Дан, лежал без сна. — Давайте, собирайтесь.

Перед тем, как спуститься с пологого песчаного холма, Дан в последний раз огляделся. Представшая его взору Большая пустыня Перицены была загадкой для земных ландшафтологов. Настоящая Сахара — как он ее помнил по стереофильмам со школьных уроков географии. Бесконечные барханные цепи, песок, песок, невероятная скудость животного и растительного мира… Единственным растением, которое Дан здесь видел, были какие-то сухие палки, торчавшие из песка пучками в метр-полтора длиной. Если отрезать кончик палки и присосаться к краю, через минуту к губам подкатывала горьковатая жидкость, неплохо утолявшая жажду, но если просто обломить отросток у основания, отломок оказывался совершенно сухим, потому Дан не преминул окрестить про себя палки «соломинками для коктейля». Когда он попробовал выкопать растение целиком, дабы послать на исследование, буде создастся такая возможность, он вырыл в песке двухметровую яму, но до корней так и не добрался. С животными тоже было негусто — никаких антилоп, живущих в пустынях Земли… саханы водились только на границе песков, видимо, забегали туда с окрестных территорий… никаких животных, похожих на антилоп, вообще никаких животных размером крупнее небольшого кролика, да и «кролики» эти, маленькие юркие грызуны, встречались нечасто, и увертливость их превосходила всякое разумение, подстрелить их было своеобразным охотничьим подвигом. Еще сложнее было добыть одну из немногочисленных птиц, время от времени появлявшихся в мутном небе, недаром Деци, полководец лахинов, прихватил в поход лучших охотников подвластных Лаху племен… Но на этом сходство с земной пустыней жаркого пояса кончалось, эта не знала, что такое настоящая жара, термометр за почти четыре года исследований на Перицене, открытой на заре эры гиперперехода, ни разу не показал температуру выше 26 градусов по Цельсию. Не регистрировалось здесь и резких перепадов между дневными и ночными температурами, не было сухости в земном ее понимании, нередко шли дожди, но вода, как в ненасытную прорву, без следа уходила в песок. Впрочем, удивительным было даже не это, не мелкие капризы природы. Планетоклиматологи утверждали, что Большая пустыня просто не имеет права на существование, если б это было возможно, они, наверно, стали бы доказывать, что пустыни вообще нет. Гигантский кусок мертвого песка распластался, как колоссальная амеба, время от времени чуть убирающая и снова вытягивающая псевдоподии, в центре пространства, охватывавшего наиболее плодородные земли Перицены, подбираясь южным краем к теплому морю, по расположению напоминавшему Средиземное. Фантастика. Будь это на планете, лишенной разумной жизни, весь песок Большой пустыни давно перебрали бы по песчинке, но увы… то есть, наоборот, к счастью!.. на Перицене обнаружился разум, более того, цивилизация. Первая инопланетная цивилизация, ко всеобщей радости, гуманоидная — и первый взрыв страстей. Несмотря на бесконечные дискуссии о том, как следует поступить при встрече с внеземным разумом, которые велись уже добрых два столетия, несмотря на существование тысяч рекомендаций, научных трудов, предсказаний футурологов и компьютерных прогнозов, когда Земля на практике оказалась перед необходимостью сегодня, сейчас выбрать стратегию и тактику поведения, начался полный разброд. На первом конгрессе по вопросам контакта был представлен весь возможный спектр точек зрения. Две крайности… немедленный открытый контакт, полное посвящение инопланетян в хитросплетения земной цивилизации и достижения земной науки — крик души одного из меньшинств… никаких контактов с цивилизациями, несоизмеримыми с земной по уровню развития, независимо от того, выше этот уровень или ниже — точка зрения, имевшая наименьшее число сторонников… и меж этими крайностями сотня промежуточных решений. Контактологи, а вернее, спешно переквалифицировавшиеся в таковых антропологи, футурологи, историки, юристы, политики и прочая, прочая, чуть не передрались, но в итоге большинство тех, кто отдал бы десять лет жизни, чтобы очутиться на Перицене, туда не попало, во всяком случае, пока. Ассамблея приняла решение самое умеренное, в двух словах его суть выражалась древней поговоркой «не зная броду, не суйся в воду», и таким образом, все предварительные исследования, вся предконтактная, так сказать, деятельность, оказалась в компетенции Разведки. Естественно, это не означало, что работа велась силами одних разведчиков, в конце концов, на Перицене были задействованы те же антропологи, правда, лишенные вольготных условий существования, вынужденные играть в «театр Железного Тиграна»…