Максим Далин - Зеленая кровь

— Ах, нет, — Гарик покосился на мяч и хахнул. — Сейчас я спать хочу, — и тут же запрыгнул на диван, свернувшись клубком.

Тео укрыл его потертым пледом, взял из книжного шкафа пестрый томик дешевого фантастического романа и уселся в кресло. Оставаясь один, он любил тишину и имел простительную слабость — отвлекаться от рабочих будней шизофреническими историями об отважных астронавтах, отстреливающих где-то на далеких планетах чудовищных монстров и влюбляющихся в сверхъестественных красавиц с ногами от ушей и серебряными глазами. В таких книжках все строилось настолько одинаково и просто, что над текстом можно было вовсе не думать, но, вроде бы, эти глупости все-таки меньше глушили мозг, чем аналогичные фильмы и музыка.

Но не успел Тео углубиться в приключения очередного звездолетчика, как зазвонил телефон. И судя по тому, что он играл не попсовый мотивчик «Я вся горю» и не мелодию «Ради жизни», звонили не девушки и не с работы.

Саундтрек фильма «Тропами леших». Хольвин.

— Добрый вечер, — весело сказал Тео.

— Включи телевизор, — сказал Хольвин.

Тео сел.

Он еще не выбросил древний телевизор с крохотным экраном, даже смотрел его иногда, на предмет каких-нибудь удивительных срочных новостей и статистики, но в устах Хольвина слова «Включи телевизор» были столь же естественны, как слова «Выпей синильной кислоты».

— Зачем?! — спросил Тео ошарашенно.

— Третий канал, — сказал Хольвин вместо ответа. — Передача «Диалог с незнакомцем». Скорее. Когда она закончится — перезвони, — и повесил трубку.

Тео включил телевизор и нашел третий канал. Он смутно помнил, что передача эта — сенсационные интервью с людьми в масках, признававшимися инкогнито в скандальных гадостях.

Не хватало откровений какого-нибудь урода, который соблазнил собственную бабушку или обокрал автомат, продающий газировку, успел подумать он, увидев на экране ярко освещенную студию, полную людей с вытянувшимися лицами, и сидевшего в кресле мужчину в отличном костюме и черно-белой маске с карнавальными перьями. Но тут зализанный ведущий с серьгой в ухе сказал:

— Итак, случай действительно беспрецедентный. Вы сами решили, что являетесь мертвяком?

Тео затошнило. По рядам зрителей пробежал шепоток.

— Можете называть меня и так, — вальяжно и спокойно сообщил человек в маске. — Но уж лучше альтернативно мертвым или танатоидом, если угодно. Придадим этой дикости видимость наукообразия?

— Так вы сами решили или нет?

— Нет, уважаемый господин. Я нахожусь в розыске, и инквизиторы убьют меня без суда, если найдут. Вы думаете, нормальный человек способен вообразить о себе такую чушь?

— Расскажите, пожалуйста, как вы себя чувствуете? — ведущий вытер пот.

— Прошу прощения, — не без иронии сказал мертвяк, — а вы?

Ведущий замялся.

— Ну как вам сказать… Меня, как будто, чуть-чуть… тошнит… но…

— Вот, — мертвяк рассмеялся. — Но! Возможно, сливки в вашем сегодняшнем кофе лишний день простояли в холодильнике, возможно, погода меняется… А быть может, вам только кажется, потому что вы ожидали чего-то в этом роде. Вы можете утверждать, что в вашей тошноте виноват я?

В студии зашушукались громче.

— Пожалуй, нет, — ведущий тоже рассмеялся, но несколько нервно.

— Отлично. Вы спросили, как я себя чувствую? Прекрасно. Я не разлагаюсь на ходу, хотя возможно, что мое тело и рассыплется, когда меня убьют, — в голосе мертвяка снова слышался смешок, куда более свободный. — Если это только все эти гниения за минуту — не фокус СБ. Вы видите — я мыслю, я рассуждаю, я личность. Мне бывает весело или грустно. Скажите, пожалуйста, чем, собственно, я отличаюсь от вас?

В студии наступила тишина.

— Задавайте, пожалуйста, вопросы нашему… гостю, — сглотнув, спохватился ведущий.

— А как у вас с личной жизнью? — робко спросила крашеная блондинка из первого ряда.

— О, прекрасно. Мы с женой прожили уже шесть лет и достигли полного взаимопонимания. К сожалению, ее сын от первого брака — наркоман, и это все серьезно осложняет… но такого рода несчастье может случиться в любой семье, не так ли? Он тяжело пережил развод своей матери и невзлюбил меня, как это часто бывает с подростками. Переходный возраст, что поделаешь…

— Вы его ненавидите? — спросила та же блондинка вполголоса.

— Я ему сочувствую, — сказал мертвяк. — Но ничем не могу помочь. Я же не нарколог. Я сотрудник коммерческой фирмы. Я не умею решать проблемы такого рода.

Зрители в студии еле заметно оживились.

— Правду говорят, что мертвяки ненавидят животных? — спросила простенькая тетенька с настороженным лицом.

— Вот видите, господа, сколько предубеждений царит в обществе, — мертвяк снова рассмеялся. Он очень легко и непринужденно смеялся. — Нет, разумеется, это вздор. У меня, правда, нет зверинца в квартире, но это не говорит о ненависти, не так ли? В детстве я держал аквариумных рыбок, очень увлекался… теперь нет времени этим заниматься. Работа, работа… Есть лишь одно исключение — я не терплю собак-трансформов. Впрочем, кажется, я не единственный в этом зале, — улыбнулся он, оглядевшись. — Сложно любить противоестественных тварей, которые во все времена служили тоталитарным режимам и до сих пор готовы безнаказанно порвать каждого, кто придется им не по нраву. Собаки в принципе мне неприятны — восторженные холуи, по-моему, это мерзко… но когда тварь способна изображать некое карикатурное подобие человека, оставаясь по сути злобным псом, это просто отвратительно…

Камера проехалась по рядам. Зрители чуть расслабились, некоторые слушали с заметным одобрением. Плотный мужчина с открытым лицом и явно военной выправкой возразил:

— Ничего в них нет холуйского. Не больше, чем в людях, я бы сказал, а то и меньше. Просто псы чуют, что человек из себя представляет, вот и все. Боитесь — так и скажите.

— О, я не сомневался, что любители собак тоже найдутся, — усмехнулся мертвяк. — У нас в стране собак любят. Полезные животные — можно натаскать на что угодно, можно заставить стеречь узников концлагерей, можно натравить на невинного… отличное орудие зла. И как многим тешит самолюбие то, что хищный зверь перед ними на брюхе ползает, хвостом виляет, заискивает! Человек заводит пса, чтобы было кем командовать, господа. А общество поощряет разведение собак по тем же причинам, по каким финансирует выпуск слезоточивого газа и колючей проволоки. Нет, я не боюсь.

Кто-то в студии зааплодировал. Молоденькая девушка вскочила, зажимая рот платком, и выскочила из зала. Плотный мужчина презрительно рассмеялся. В ответ зашикали.

— Тише, господа, — воззвал ведущий. — Пожалуйста, будем корректны.

— А вас не тошнит? — спросил его плотный.