Максим Далин - Зеленая кровь

— Сложно вам, наверное, живется, девушка, — сказала продавщица.

Жасмин передернула плечами. К киоску подошла пожилая чета и принялась рассматривать программу телепередач. Тео отошел, так ничего и не купив. Жасмин и Рамон присоединились к нему.

Загорелись фонари, стало посветлее, но тяжелое пасмурное небо, казалось, опустилось еще ниже и будто прогнулось к земле под тяжестью непролитых дождей. Осенняя свежесть рассеивала запахи бензинового перегара и дыма, но корицей палой листвы тоже не пахло — с тощего газона доносился только сильный запах крапивы, острый, какой бывает только осенью, перед самыми холодами. Прохожие не шли, а почти бежали, торопливо, не глядя вокруг, подняв воротники.

— Давайте, мы с Рамоном вас проводим, а сами в управление СБ пойдем? — сказал Тео, заметив, что Жасмин совсем уж зябко нахохлилась. — Я там щенка своего оставил на псарне, он волнуется, наверное, да и с полковником надо поговорить, он меня ждет…

— Я с вами пойду, — сказала Жасмин. — Можно, капитан? Хочу взглянуть на щенка.

Тео кивнул, а Рамон радостно боднул лбом ее руку.

Долго шли пешком, но ждать автобуса и слушать, что псов нужно водить в намордниках, никому не хотелось. Совсем замерзли, только Рамон не обращал внимания на вечерний холод. Он веселился, как щенок, и приглашал повеселиться и людей — совал им в руки палочки, носился кругами, тыкался головой в колени, всем видом показывал, что жизнь прекрасна, а все плохое позади — и все-таки втянул своих друзей в догонялки, которые несколько их согрели. К управлению СБ подошли, порозовевшие от беготни, в странном, взвинченно-нервном расположении духа, ожидая чего-то — и не обманулись.

На автомобильной стоянке около управления, между грузовичком ветеринара Бруно и внедорожником Хольвина, стоял высокий, тонкий, лаково блестящий, редкой красоты вороной жеребец, невзнузданный и без седла; маленькая Лилия обнимала его за шею. Хольвин, Бруно, Феликс и Гарик с Шагратом что-то довольно бурно обсуждали — появление в пределах обонятельного круга псов знакомого запаха Тео и Рамона это обсуждение расстроило. Гарик кинулся к Тео, облапился, забыв все правила приличия, лизнул в щеку, прижался головой к куртке:

— Ах, Тео, они говорили, что я буду жить на псарне! Они говорили, что ты можешь больше не прийти! Ах, я не хочу на псарне, я хочу с тобой! Возьми меня, я даже буду драться с кем захочешь, но давай будем вместе, а? Ах, пожалуйста!

Тео несколько минут не мог отвечать ни на какие вопросы, только оглаживал Гарика, пытаясь его успокоить. Глядя на его радость, смешанную с тревогой, можно было думать только о том, что жизнь и время теперь принадлежат и Гарику тоже, как они стали бы принадлежать в равной степени жене и ребенку. И самое поганое, думал Тео, что ему нельзя ничего пообещать, потому что я и сам не знаю, что со мной будет. Как не крути, я — убийца.

— Хольвин, — сказал он в конце концов. — Пожалуйста, если меня все-таки посадят, возьми Гарика к себе? Ладно?

Хольвин, присевший на корточки, чтобы поздороваться с Рамоном, взглянул на него снизу.

— Здорово, — сказал насмешливо и мрачно. — Уже спланировал? Нельзя тебе в тюрьму, Тео. У тебя слишком много обязательств. А у меня и без вас со щенком проблем хватает. Я его не оставлю, естественно, но ориентируйся хоть немного…

— Погоди, погоди, — Тео вдруг осознал, что видит лошадь. — Погоди, Хольвин… Лаванда… то есть, Лилия, что это за… ты же не хочешь сказать…

— Ага, — сказала Лилия с наивной детской улыбкой. — Я — конокрад. Как увижу лошадь, так и хочется украсть…

Конь опустил голову и фыркнул ей в ухо, разметав волосы. Жасмин коротко расхохоталась, и остальные Хозяева невольно улыбнулись.

— Что ты прикажешь делать, а? — спросил Хольвин. — Этот жеребец объявлен в розыск, он стоит пятьсот шестьдесят тысяч, он насквозь болен, он двоесущный, его нельзя отдавать владельцам, которые убьют его Старшую Ипостась, как водится в конно-спортивном деле… но у меня даже конюшни нет. Вы двое просто без ножа меня режете — ты своими замечательными приключениями с законом и порядком, а Лилия — тем, что надо куда-то срочно и нелегально пристроить крупного и требовательного зверя… А у меня и в лесу забот полон рот…

— Я его не отдам, — сказала Лилия. — Он — мой друг. Здорово мы, люди, развлекаемся: пытками лошадей, а? Он мне кое-что рассказал про скачки — и я его не отдам ни за что. Я иногда думаю про концлагеря для коров — можно сдохнуть от бессилия, но тут мне ничего не под силу сделать. А Дэраша я могу не отдать — и не отдам. Только через мой труп.

— За полмиллиона они кого угодно сделают трупом, — сказал Феликс. — Да, господин капитан?

— Полномочия посредников не распространяются на домашний скот, а лошади считаются скотом, — сказал Хольвин. — Но Лилия права, по-человечески мы не можем отдать коня на муки и гибель. Давайте думать, откуда взять деньги. Я попробую обратиться в Фонд Лиги, может быть, нам помогут. А во избежание всяческих осложнений я все-таки заберу жеребца к себе. Лилия, ты будешь помогать переделывать в денник половину хлева для коз.

Лилия радостно кивнула. Вороной тронул губами ее шею, и она погладила коня по щеке.

— А что случилось в лесу? — спросил Тео.

— Ничего хорошего. Волки ночевали рядом с Медвежьим хутором — медведь там сейчас не живет. Я боюсь, что браконьеры, те самые, о которых я говорил тебе, поймали моего медведя и держат в клетке. Это очень плохо.

— Охота на медведей сейчас в моде, — сказал Бруно. — Сволочи… Считают, что за деньги можно нарушить любой запрет…

— Медведя жаль, — сказал Хольвин, — но у меня есть кое-какие подозрения, что это весьма непростой медведь… В общем, Хранители беспокоятся, очень беспокоятся. Нам надо бы проверить базу, обыскать лучше всего — а ты отстранен от дел. К кому еще я могу с этим обратиться?

— Ты о том, что это дело на грани нарушения закона о собственности? — спросил Тео. — Знаешь, даже я хорошо подумал бы, как все это обставить, чтобы не было больших неприятностей…

— В том районе, господин посредник, — сказал Феликс, — дачи всяких знаменитостей и состоятельных людей. Это, небось, их охотничья база. Потом жалоб не оберешься…

— Ладно, — хмуро сказал Хольвин. — Я сам справлюсь. А к доблестной СБ обращусь исключительно, когда раздобуду точную информацию, тем более, что ты отстранен. Не мог быть поосмотрительнее?

— Хольвин, — горячо возразила до сих пор молчавшая Жасмин, — вы не правы. У Тео не было другого выхода. Ведь этот гад не только не нарушил ни одного писаного закона, он еще и разрешение в Городском Совете получил на показ своей живодерни. Тео сделал то, что нужно было сделать — есть мертвецы, которых надо убивать.