Alma - Эпизод 2. Антиканон

Офицер СБ долго не отвечал.

Пожевал губами. Посмотрел в сторону. Потом встретился глазами со Скайуокером.

— Вы не имеете права на подобные действия.

— Ровно до тех пор, пока их не санкционировала СБ. У вас есть другое решение проблемы?

— Нет. Но у вас есть другие обязанности.

— С которыми я прекрасно справляюсь, в отличие от Ордена и СБ.

— Вам легко говорить!

— Я беру ответственность за свои слова. На кону присоединение целой системы к сепаратистам. Угма-Ру мы уже потеряли, а Трииб, насколько я понял, система с самой развитой экономикой. Это означает потерю всего региона. Этого мало?

— И еще жизнь вашего джедая.

В ответ Скайуокер только пожал плечами.

Оллред не сводил с него глаз. Не первый раз. В первый раз в этих холодных глазах прочиталась сильная эмоция. Сильная, яркая и честная.

Имя ей — ненависть.

— Капитан, вы никогда не задумывались, почему тогда, девять лет назад…

— Задумывался. И почему же?

— Я расскажу вам одну историю. Занимательную и совсем не детективную. Их вы не любите, как вчера выяснилось. Так вот, двадцать два года назад в одной семье на Корусканте родилась девочка. Когда девочке было полтора года, ее заметил один рыцарь. И сказал, что она обладает большой чувствительностью к Силе. У родителей девочки был выбор. Отец верил и в Республику, и в демократию, и в гражданский долг. Поэтому он решил, что это его долг — отдать дочь в Храм. Мама девочки не хотела расставаться с дочерью, но ее он переубедил. Кроме этого, он надеялся, что у него еще будут дети — жена как раз ждала второго ребенка. Он знал, да, знал, что не сможет видеть девочку. И первое время ему было очень тяжело. У жены случился выкидыш, потом второй выкидыш, а следующая беременность стала для нее смертельной. Этот парень остался совсем один. Но он сделал хорошую карьеру и однажды смог использовать свое служебное положение, чтобы увидеть дочь. Ей было тогда шестнадцать лет. Красивая выросла девочка, вся в маму. Вот только отца своего она не узнала. Мать тоже не помнила. Да и разговаривать не захотела. Так, вежливо отмахнулась — даже не заинтересовалась. Вы не представляете, что это такое — когда смотришь на своего ребенка, а он отвечает тебе как дроид. А еще спустя два года девочку убили на одной из миссий. Она, видите ли, хотела спасти жизнь учителю. Ну, и спасла какого-то старого идиота, место которого — в психбольнице. А сама погибла. В восемнадцать лет.

— Ее отец сам принял такое решение.

— Разве ваша мать приняла другое решение?

— Моя мать тут не причем. Для меня это был единственный выход — убраться с Татуина. Вы выросли на Корусканте и вы понятия не имеете, что такое жизнь во Внешних регионах и что такое рабство.

— Хорошо. Ваша мать будет рада, узнав, что вы рискуете жизнью ради какого-то джедая?

— Моя мать погибла на Татуине две недели назад.

— Мне жаль. Я не знал.

— Теперь знаете. Если бы я хотел отомстить кому-то из Ордена — я бы давно это сделал, — Скайуокер выдержал паузу. — Я так понимаю, у истории есть продолжение?

— О да. Есть. Когда девять лет назад оказалось, что какой-то пацан с сабером зарубил двух моих товарищей, все, что я хотел — пристрелить эту маленькую бешеную сволочь. Я не сделал этого только потому, что понял: тот пацан хотел быть человеком. А не джедаем.

— Прошу прощения, — премьер-министр системы Трииб Гренемайер вернулся к столу.

— Что-нибудь случилось? — спросил Михо Каару.

— Почти ничего, — Гренемайер улыбнулся. — Шеф моей личной охраны немного обеспокоен.

— Почему? Что его беспокоит?

На этот раз голос Михо Каару выдал раздражение. Гренемайера это позабавило. Его сейчас интересовала реакция не тридцатисемилетнего миллиардера, а сидящего с ними за столом неймодианца. Только неймодианец пока не понимал, что сказанное имеет к нему какое-либо отношение.

— Похоже, что к гостинице движется истребитель.

— Истрьебитель?

До неймодианца наконец что-то дошло.

— Это тьеракт?

— Не знаю. Он каким-то образом проскочил системы планетарной обороны. Ему сели на хвост два наших истребителя, но он их сбил. При этом пилот сразу связался со службой безопасности гостиницы. И даже, можно сказать, представился. Кажется, у него дело именно к вам, господин Гунрай, — Гренемайер выдержал паузу. — Я распорядился, чтобы ему дали сесть на флаерной стоянке.

— Ко мне?

— Он утверждает, что является учеником и посланником некоего Сидиуса. И сию минуту должен говорить с вами.

Неймодианца передернуло. Михо Каару тоже, но очевидно, по иной причине.

— Что за бред! Отдайте приказ, чтобы его уничтожили!

— Я не хочу привлекать лишнее внимание к этому району. Нам будет проще взорвать его корабль, когда он приземлится. Впрочем, пусть решает господин Гунрай.

— Мнье нужно узнать, чего он хочьет, — ответил неймодианец.

— Распорядитесь, чтобы на монитор передали картинку со стоянки флаеров. Да, на тот, на стене, — сказал Гренемайер помощнику. — И пригласите нашего гостя сюда.

— Ничего не понимаю, — буркнул Михо Каару. — Какого ситха на переговоры лезет кто-то еще?

— Мнье нужно узнать, чего он хочьет, — повторил неймодианец. — Иначье я не могу продолжать перьеговоры.

На мониторе появилось изображение флаерной стоянки. Истребитель как раз успел сесть и заглушить двигатель. Кокпит открылся, и пилот выбрался наружу. Легко спрыгнул вниз. Даже не посмотрел в сторону охранников, словно на их месте были дети с игрушечными винтовками. Зашагал внутрь, так ничего и не сказав помощнику премьера, который как идиот остался стоять с вытянутой рукой, а потом побежал следом.

Интересно, подумал Гренемайер, пилоты какой армии разгуливают в балахонах с капюшоном?

— Он вооружен? — спросил Михо Каару. — Пусть его обыщут!

— Лучше этого не дьелать, — неймодианец замотал головой.

Этот человеческий жест привел Каару в еще большее раздражение.

— Мои телохранители не пропустят сюда никакого придурка с оружием.

— Будет лучше, если вы…

Каару вскочил на ноги и отошел к окну с ком-линком. Гренемайер встретился взглядом с неймодианцем. Странная перемена: всего десять минут назад Гунрай-младший диктовал условия целой системе — то есть ее самому успешному бизнесмену и самому успешному политику — а теперь поведение неймодианца выдавало беспокойство.

Или даже страх. Почему?

— Сидиуса ваш дядя однажды упоминал, — сказал Гренемайер. — Однако ни он, ни вы не говорили мне, что вашему союзнику понадобилось личное или опосредованное участие в переговорах.

— Я этого нье знал.

— Тогда откуда вы знаете, что это действительно посланник Сидиуса?

— Двьенадцать лет назад мы тоже нье подозрьевали, что у Сидиуса есть ученик. Ньевыполнение ньекоторых его рекомендаций привело нас к неудаче.