Сергей Трищенко - Реставраторы миров (сборник)

– Иду! – отозвался новый знакомый и протянул Берту руку. – До после сна!

– До после… – пробормотал Берт.

Время шло. Берт исправно учился обувному делу. Дядя научил его притачать подошву к верху ботинка, и Берт очень гордился ростом своего мастерства.

В свободное время Берт гулял по городу, изучая его. Каждый день – если не шёл дождь – с большим удовольствием бродил по улицам, выискивая городские диковинки, неведомые в прежней деревенской жизни.

Он находил их то в виде фонтанов с бассейнами, откуда горожане брали воду. Вода переливалась с уровня на уровень по чашам из прозрачного стекла, вырастающими одна из другой, и казалось, что она и неподвижна и течёт одновременно. Излишки воды стекали по узким каменным лоткам вдоль тротуаров, попутно унося и нечистоты.

Диковинкой были и лавки, торгующие всякой всячиной. В деревне каждая семья готовила для себя всё сама: еду, одежду, обувь. Поэтому одежда деревенских жителей разнилась гораздо больше, чем городских: многое зависело от мастерства умельца да от используемого материала. Охотники чаще ходили в одеждах из звериных шкур, скотоводы – из кожи домашних животных, земледельцы – из выделанных растительных тканей. Редко кто менял семейную привычку и надевал чужое. В городе же все носили почти одно и то же, различаясь между собой лишь цветом камзолов да штанов, или же их отделкой.

Берт никак не мог решить для себя, что лучше: быть одинаковым со всеми, или отличаться? Поначалу он немного путался в определении профессии и статуса встречающихся ему людей, но со временем привык и научился различать: ага, это кузнец: у него на рукаве нашивка в виде скрещённых молота и клещей; а это портной – у него иголка и ножницы.

Запоминать приходилось многое. Но Берту хотелось узнать больше. И он всё свободное время ходил по городу.

Но когда часы на главной городской башне показывали «27», Берт торопился домой. Ему нравилось перед сном посидеть у очага и посмотреть на пляску огня.

Дядя Дейв обычно сидел молча, тетя Сэлли расспрашивала Берта, что он успел увидеть в городе, что ему понравилось. Берт отвечал, но почти ничего не спрашивал: ему нравилось додумываться до всего самому. Тем более что жизнь в городе оказалась не такой уж и сложной: каждый занимался своим делом, и, в общем, ничего непонятного не происходило. Разве что о «святом деле», о котором упомянул монах, Берту хотелось узнать побольше, но спрашивать дядю Дейва он опасался, помня его прежнюю реакцию. С ребятами на улице тоже не удавалось поговорить: все обучались семейному мастерству или помогали по хозяйству, и времени на пустые игры и разговоры не оставалось.

Берту почему-то казалось, что за словами о «святом деле» скрывалась какая-то тайна, но полагал, что рано или поздно она раскроется. К тому же ему пока хватало новостей и без того.

– Если бы огонь мог освещать! – вырвалось у Берта, когда он смотрел на пляшущие в очаге чёрные языки пламени.

– А зачем это нужно? – пожала плечами тётя Сэлли. – Огонь даёт тепло, этого достаточно.

– Но тогда он мог бы разгонять мрак во Времена Тьмы!

– Ну, это ведь случается так редко: один раз в несколько лет.

– И… – Берт задумался. – И тогда во мраке мы не обжигались бы! Сразу было бы видно: горит огонь или нет!

– Но огонь ведь чувствуется по теплу, – повторила тётя Сэлли. – Он не нужен ни для чего другого, кроме как чтобы приготовить пищу. И для тепла в холодные дни.

Порой в гости к дяде заходили соседи, чаще других – Кубир, стекольных дел мастер.

– Вот кто даёт свет в наши жилища! – громко приветствовал его дядя.

– Оставь, Дейв, – устало отвечал Кубир. – Свет дают солнца, а я им не препятствую, помогаю понемножку.

Берту нравилось слушать, о чём разговаривают дядины гости, можно узнать много нового. Иногда разговоры заходили о далёких местах, о заморских странах, о чудесных вещах, встречающихся отважным путешественникам…

Нравились ему рассказы и о Временах Тьмы. На свету рассказы о Тёмных Созданиях вызывали ощущения замирания под ложечкой. Но, оглядевшись вокруг, всегда можно прогнать представляемую жуть.

Гости, да и сам дядя, пережили уже по пятнадцать-двадцать циклов. И, чем ближе подходило очередное Время Тьмы, тем чаще тема мелькала в разговорах.

Ко Времени Тьмы гости относились по-разному.

– А я, как наступает Время Тьмы, ложусь спать и просыпаюсь только когда оно заканчивается! – похвастался Хоран, булочник.

– Счастливчик! – позавидовал ему Кубир.

– А не боишься однажды вообще не проснуться? – съязвил Дейв.

– Или проснёшься – а головы-то нет! – Кубир хотел несколько сгладить неловкость предыдущего замечания.

– Сам не знаю, братцы, что со мной! – улыбнулся Хоран. Он ничуть не обиделся. – Едва наступает полная тьма, меня невероятная сонливость охватывает. Глаза сами слипаются.

– Во-во. Некоторые животные тоже спят всю Тьму, – подтвердил Кубир.

– У нас в деревне и кролики и куры спали всё Время Тьмы, – вмешался Берт.

– Во! Малец верно говорит! Как бы и нам приспособиться?

Берту не понравилось слово «малец», но похвала показалась приятной.

– Да что там приспосабливаться! Была бы кровать помягче, да перина потеплее.

– Если бы циклы были почаще, да порегулярней, мы бы приспособились. Как кролики или куры.

– Ну, ты и скажешь: почаще! Во время предыдущего я еле жив остался! А что будет в следующий?

– Напейся да усни, – посоветовал Хоран.

– А проснёшься ли? – покачал головой Дейв.

У Берта начали появляться постоянные друзья, с которыми он проводил больше времени. Одним был Палюс, а вторым – Пинц, помощник аптекаря.

С Пинцем Берт познакомился так: без привычки он растёр ногу новыми башмаками и пошёл в аптеку за мазью. А пока шёл босиком, сбил палец, оступившись на кромке тротуара. Так что в аптеку он ввалился, прихрамывая на обе ноги.

– Ботинки принёс? – огорошил его вопросом аптекарь.

– За-зачем? – зазаикался Берт.

– Чудак! Как же ты домой пойдёшь? Я тебе ногу помажу, а ты всю мазь по тротуару размажешь?

– А вы дайте мне в баночку, а я дома сам помажу, – хитро сощурился Берт.

– О! Ты думаешь, это легко – помазать?

– А что же тут сложного? – удивился Берт.

– Нет, ты не прав. Надо учесть всё: как у тебя сосуды проходят, в какую сторону тёр башмак. И мазать надо, не пресекая движения крови.

– Во как! – Берт был ошарашен. – А какие у меня сосуды, и куда они идут? Я думал, сосуды только на кухне бывают, да еще у стеклодувов. Но эти ходить вовсе не могут!

– Ладно, – прервал вопросы аптекарь. – Пинц, дай-ка ему свои старые башмаки, да проводи домой. А по пути расскажи что-нибудь, чтобы он знал, как с собой надлежит обращаться.

– Я их тебе залатаю, – пообещал Берт, взглянув на принесённые Пинцем башмаки. – Станут, как новые!