Виталий Вавикин - Лики звезд

– Да дело не в этом, – устало говорит Молли.

– Конечно, – кивает Гликен. – Деперсонализация, как раздвоение личности, весьма часто встречается в практике. Что же касается содержательности твоего рассказа, то… – Гликен многозначительно разводит руками. – Многие при фиксации клинической смерти рассказывают о картинках прожитой жизни, проносящейся молниеносно перед глазами, в хронологически обратном порядке. Это происходит по тому, что различные участки мозга угасают не одновременно. Процесс начинается с более новых структур и заканчивается более древними. Отсюда и обратная хронология. Причем эти воспоминания не обязательно должны быть четкими, соответствующими действительности. Просто образы, которые отложились в сознании. – Он награждает Молли многозначительным взглядом. – Понимаешь, продолжительность клинической смерти составляет три-шесть минут. Однако необходимо учитывать, что необратимые изменения в молодых образованиях головного мозга наступают гораздо быстрее, чем в более древних. При полном отсутствии кислорода в коре и мозжечке за две – две с половиной минуты возникают фокусы омертвения. Поэтому, как правило, три с половиной процента людей, перенесших клиническую смерть, имеют нарушения высшей нервной деятельности. Лишь пять процентов полностью восстанавливаются, и то это наступает не сразу.

– Я помню не только детство, – говорит Молли как-то отрешенно. Сжимает кулаки, протыкая ногтями кожу на ладонях, но Гликен не видит этого.

– Каждый человек, – говорит он, – видит во время смерти то, что окружало его при жизни. Даже боги, которые приходят к людям, являются исключительно продуктами их собственных религиозных взглядов.

– Я понимаю. Я ведь умная девочка. – Молли улыбается, чувствуя, как теплая кровь наполняет сжатые ладони. – Ты должен кое-что сделать для меня, Гликен.

– Конечно. Для этого я и здесь.

– Нет. Ты здесь для того, чтобы нести всякую чушь. – Она садится на кушетку рядом с ним. – Хочешь, я расскажу тебе кое-что еще? О твоих желаниях? О том, какой ты на самом деле?

– Но…

– Расслабься. – Молли вытирает о кушетку ладони. Размазывает кровь по черной коже. – Я знаю, что ты устал от женщин. Устал от их прелестей. – Она смотрит ему в глаза. – Ведь так?

– Я не понимаю…

– Ты сам мне так сказал, Гликен. – Молли подвигается ближе. – Хочешь, я расскажу тебе о том, что было после? Когда я закрыла дверь?

– Как… ка… какую дверь?

– В библиотеку, глупый, – она улыбается. Смотрит ему в глаза. – Помоги мне, и, обещаю, я сделаю то, чего ты так сильно хочешь.

– Чего я хочу?

– Нет. Сначала то, чего хочу я.

– И?

– Найди Молли.

– Но… – Гликен морщится в каком-то неудовлетворенном раздражении.

– Молли Эш Кэрролл. Она должна быть здесь. В этом городе. Я назову тебе адрес.

Молли снится старая библиотека, выставочный зал и ее скульптуры…

– Когда мы улетаем? – спрашивает Хак.

– Мы? – она вглядывается ему в глаза.

– Ну да, – Хак обнимает ее за талию, прижимает к себе. – Или ты уже не хочешь меня?

– Не хочу?! – Молли заставляет себя улыбнуться. – Да дело не в этом. Просто…

– Просто – что? – Хак наклоняется к ней. Целует в губы.

– Просто у тебя ведь здесь целая жизнь, – шепчет она. – Библиотека. Книги…

– Я могу собрать свою библиотеку и на Элизиуме.

– А если нет? Что если твои навыки останутся невостребованными? Что если Аваллон не примет тебя?

– Как это не примет?! – оптимизм Хака начинает выводить ее из себя. – Но ведь тебя он принимает!

– Но я и не собираю старые книги. – Она упирается ему руками в грудь. – И не говори: каждому свое. – Перед глазами встает образ Гликена. Образ высшего. – Я вижу вещи намного глубже, чем ты.

– Ну конечно. Ты же скульптор. Ты должна уметь замечать детали и…

– Нет! – Молли заставляет себя молчать. Заставляет себя ничего не рассказывать. – Дело не в этом. Мы… Я…

– Думаешь, я буду мешать тебе?

– Нет!

– А мне кажется, да. – Хак отпускает ее. Отходит. – Я больше не нужен тебе, – и это уже не вопрос. Это утверждение, которое блестит в глазах пониманием происходящего. – Никогда не был нужен.

– Хак…

Молли ждет, что он уйдет, но он не уходит. Просто стоит на расстоянии нескольких шагов и смотрит ей в глаза.

– Это не так, Хак, – говорит Молли. – Ты нужен мне. Я хочу тебя. Только тебя. – Она подходит к нему, пытается обнять.

– Что происходит, Молли?

– Я не знаю, – она целует его. – Давай просто уйдем, – шепчет ему на ухо. – Домой. Вместе…

Хак молчит всю дорогу. Такой сдержанный и терпеливый.

– Ну прости меня, – просит Молли. Тишина. – Ты правда нужен мне.

Она пытается снова поцеловать его. Ненавидит себя за свою ложь. Ненавидит себя за свою правду. Ненавидит его за то, что он заставляет ее ненавидеть себя.

– Только ты, Хак.

Его губы нехотя отвечают на поцелуй.

– Только ты, – Молли расстегивает его ремень.

– Не нужно, – пытается остановить ее Хак.

– Нужно. Мне нужно…

Брюки Хака падают на пол.

– Нужен ты. Нужно твое прощение, – шепчет Молли, и Хак уступает.

Она ласкает его, неспешно снимая с себя одежду.

Хак любит ее. Хак хочет ее. Хак верит в нее. Но Хак не знает ее.

Молли укладывает его на кровать. Хак закрывает глаза. Она смотрит на него. Шепчет ему:

– Я люблю тебя.

Хак что-то шепчет в ответ. Она расстегивает ему рубашку. Проводит ногтями по груди. Видит, как напрягаются его мускулы.

– Только тебя…

Молли закрывает глаза. Ложь вызывает отвращение. Отвращение к себе. Отвращение к Хаку. Такому сдержанному. Такому терпеливому. Почему он заставляет ее ненавидеть себя? Почему заставляет чувствовать себя виноватой?

Молли стонет – стон отчаяния, но не страсти. Но стон возбуждает Хака. Молли подыгрывает ему. Выгибает спину, вздрагивает несколько раз и замирает. Прижимается к его груди и шепчет какие-то банальности. Хак обнимает ее. Такой довольный. Довольный от своей собственной удовлетворенности. Довольный от того, что удовлетворил Молли. Лежит и шепчет что-то о любви. «Господи, пусть он заткнется! – думает Молли, целуя его в губы. – Пожалуйста, пусть он просто заткнется!»

Сон отступает, оставляя раздражение. Тело предательски ноет неудовлетворенностью и желанием. Чужое тело. Тело Кузы… Грейс стоит возле кровати и терпеливо ждет, когда проснется женщина, без которой она не представляет свою жизнь. Женщина, которую она любит и которая когда-то тоже любила ее.

– Черт, – Молли закрывает глаза и переворачивается на спину. Облизывает сухие губы. Пытается отдышаться.

– Ночной кошмар? – спрашивает Грейс.

– Не то слово, – Молли устало улыбается, вспоминая Хака, но Грейс думает, что она улыбается ей.