Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)

Энергоатака неведомого (и невидимого) противника просто выключила их мозг, погасила всю его нейросистему, остановила сердце. Они умерли, не поняв, что умирают и забыв, что жили. Их судороги – рефлексы «обезмозженного» организма.

Другие, более лояльные персонажи ночной драмы, были задеты лишь краями грозного шквала. Но психоудары были жестоки и привели к тяжким ступорам: разладам двигательных и речевых функций, потерям памяти и самоконтроля.

Всё это произошло в считанные мгновенья, никто ничего не успел предпринять. Затем синички направились к главной своей цели: туда, где бандиты прятали пленниц, предназначенных для вывоза за границу.

Направились… Рамин слушал в себе тревожную, пульсирующую волну. Направились в подвалы здания. Там… Кто-то их повёл… Кто их повёл? Ещё один, третий. Мехлис? Начальник четвёртого цеха?

Рамин вновь подошёл к воротам и разглядел через узкую щель меж створами полосу белой эмали: на улице стояла машина. Третий. Он приехал позже. Он вошёл через проходную и увидел то, что уже свершилось. Ему повезло. С ним поступили мягче. Ему велели показывать дорогу к пленницам. И они пошли в подвалы.

Как туда?.. Скорей всего, через тот, обшитый пластиком въезд. Машины въезжали внутрь здания. Чтоб не видно было тех, кого они привозят или увозят.

– Может быть, всё-таки, что-нибудь объяснишь? – спросил Стас, слегка задетый молчанием и отрешённостью Рамина.

– Объясню. Всё объясню, чуть попозже, не обижайся. Сейчас – скорей отыскать девчонок. Идём.

Раздвижные ворота в стене – только, чтобы проехать небольшому автофургону. Рядом дверь – нараспашку. Внутри пустое помещение; по-всему, гараж для двух-трёх машин. Смотровая яма. В боковой стене ямы – открытая дверца, узкий проход, рифленые ступени, уходящие вниз.

Там… Звучанье волны становилось резче, больней, томительней. Они – там.

Внизу – довольно просторный, тускло освещённый коридор. Стены – серые, пузырчатые шлакоблоки. Пол – пыльный цемент. Поворот. Сразу за поворотом – две тёмные мужские фигуры: нелепо копошатся, пытаются двигаться к выходу. В угрюмом свете толком не различить лиц.

Лежащий на спине в белесой пыли человек, кажется, не очень молод. Он намеревается сесть, но безуспешно, он не в состоянии выбрать нужные для этого действия; он медленно, как раздавленный жук, возит руками по полу. Но голову поднял, уставил тени глаз на проходящих Рамина и Стаса.

Второй моложе, массивнее. Он – рядом с первым, похоже, пытается тому помочь. Он двигается легче, даже в состоянии встать на ноги. Но начав разгибаться, теряет равновесие и вновь опадает на колени. Он поворачивается к Рамину, выборматывает бессвязные куски слов.

Кто? Вероятно, тот, на полу – всемогущий начальник четвертого цеха Мехлис. И сопроводивший его охранник или дежурный по подвалу какой-нибудь… Эти тоже получили «по мозгам». Благо, хоть живы.

Коридор впадает в более широкое помещение. На потолке из бетонных плит – лампы под мутными стеклянными колпаками. Три двери в стене, две – открыты настежь: маленькие тесные комнаты, в каждой – по три раскладушки, застеленных старыми одеялами. Комнаты пусты, но в них недавно были люди… кто?.. шестеро молодых женщин, которые выбежали через ту, дальнюю проходную?.. а одна, самая находчивая, даже разжилась пистолетом, наверное, у кого-то из тех двоих, в коридоре. Дальний угол помещения чем-то заставлен. В полумраке – какие-то картонные ящики… какая-то бочка… какие-то деревянные брусья… сложенный у стены штабель шлакоблоков. Рамин не сразу заметил за штабелем две скорчившиеся, неладные фигурки.

– Юля! Эля! Девочки…

*

Стас за рулём. Машина едет по окраинным улицам Сабринска. Поскорее к автотрассе на Волстоль. Позади – Нижний город, предпортовый район с влажным запахом моря. Позади – лукавая фабричонка «Сабринский сувенир» с четвёртым цехом-оборотнем. Со всеми, кто остался там, во дворе. Позади – блекло-почтительные лица старикана и толстяка, настороженные взгляды им вслед; они со Стасом спешили через проходную с девчонками на руках… брошенные охранникам слова Рамина: «Скорую к четвертому! Реаниматоров и опытных психиатров. Четыре трупа, шестерых можно спасти. Если поторопиться. Психогенный ступор – не шутка, грозит комой или летальным».

Половина шестого. Улицы почти пусты. Машина мчится без помех, на приличной скорости. Рамин – в углу, на заднем сиденье. На коленях у него голова лежащей Эли. Ноги её поджаты, коленки упираются в отведённую спинку переднего пассажирского сиденья, на котором полулежит Юля. Рамин прижимает к уху мобильник. Звонок от Литы.

– Да. Уже выезжаем из города… часов через пять, не раньше… постараемся… куда?.. прямо к вам?.. в «неотложку?.. почему к вам?.. хорошо, потом подробности, сейчас не до этого… состояние?.. доедем… обязательно доедем, самое худшее – позади… что?.. ещё не всё?.. что – не всё?.. ладно, до встречи.

Эля повернула голову на его коленях.

– Кто? Лита? Мы… домой?

Глаза её воспалены, затянуты серой болью. Куда подевалась из этих глаз прежняя звонкая, дух взгоняющая синь?

– Потерпим до Волстоля, дорогие мои? Наберёмся сил… Там помогут. Всё нормально будет.

Открыла глаза Юля. Тусклый свинцовый блеск.

– У нас и так… нормально. Немножко передохнуть…

– Конечно, отдохнёте. Долго, хорошо отдохнёте. Забудете про эту ночь.

– Чего? Мы не собираемся забывать, – Юлин голос слаб, но жёсток, – Это сегодня так… с непривычки. Научимся. Будет… всё по-другому.

– Будет? Что будет? О чём ты, Юля?

– Ещё на свете много таких… вурдов, – прошептала Эля, – Сиртаков всяких… Им – будет.

– Синички! Опомнитесь! – сокрушился Рамин, – Вы не в силах даже сидеть. У вас страшное переутомление, психический надрыв, опасный для жизни. Ваша нервная система – уже за пределами возможного. Ваше сознание может просто разрушиться. Так же, как у тех, там, во дворе.

– Да ладно, – скривила губы Юля, – Прямо уже… Устали, просто. Отдохнём.

– Устают, когда землю копают или мешки грузят. У вас сердечная аритмия. У вас боли в голове. А что с вашими глазами… Это не усталость. Это психоколлапс. Чужая энергия, несовместимая с человеческой. Существо из иного мира. Вероятно, разумное.

– Да. Разумное, – согласилась Эля.

– Оно появилось после похода в пещеру. И вы не смогли от него избавиться.

– Мы и не избавлялись. Мы согласились, чтобы он был. Это наш друг. Зверёныш.

– Это очень ненадёжный друг. Он может не хотеть вам зла. Может не понимать своей опасности. Но он смертельно опасен для вашей нервной системы, для вашей психики.

Юля с трудом повернулась на своём неудобном ложе.

– Мы с ним разговариваем, – сказала она, – Он нас понимает. Мы даже видим его. Когда спим.