Сергей Дубянский - Арысь-поле

Все эти обрывочные воспоминания медленно вползали в голову вместе с ощущением, что он лежит на постели, чем-то укрытый и совершенно голый. Где находился и как попал сюда, он не знал. Это мог быть «Досуг день и ночь», а могла и камера в ментовке.

…Что же я делал после второго «Стандарта»?.. Внутри неприятно заныло. Совершенно не хотелось открывать глаза, ведь пока он лежал, не шевелясь, и не видел окружающей обстановки, все эти домыслы, оставались лишь домыслами. Но нельзя же было лежать так до бесконечности?..

С трудом разлепив тяжелые веки, Вадим увидел стенку с книгами и большой экран телевизора, то есть, как ни странно, он находился дома. На душе сразу полегчало, если это возможно в таком состоянии. Вновь закрыл глаза. Значит, ничего страшного не приключилось — он просто напился до чертиков.

Пошевелил рукой, ногой… Ничего не болело — значит, скорее всего, он даже не падал. С трудом повернулся на бок и вытянул руку, которая тут же наткнулась на что-то теплое и гладкое. Рука поползла дальше, ощупывая неизвестное тело. Пришлось снова открыть один глаз, и тогда он увидел обнаженную спину. Девушка сидела ссутулившись, и никак не реагировала на нахальную руку, сползшую к ее ноге. Приподнявшись на локте, Вадим ткнулся в нее пересохшими губами, пытаясь изобразить поцелуй. Только когда девушка повернулась и погладила его по голове, Вадим понял, кто это.

— А почему ты здесь?.. — он почувствовал, что язык не слушается, прилипая к небу, а губы раскрываются с таким усилием, словно зашиты нитками.

— А как бы ты попал домой, если б не я? Все руки оторвала, пока тебя тащила, — Аня улыбнулась так спокойно, будто это являлось ее ежедневной работой.

Вадим ткнулся губами в ее бок, и это оказалась вся благодарность, на которую он был сейчас способен.

— У нас хоть, типа… было что-нибудь? — спросил он и понял, что это совершенно не важный вопрос. К тому же фраза получилась слишком длинная и сложная, а силы надо было экономить, чтоб хотя бы подняться с постели.

— А ты был на что-то способен? — Аня усмехнулась.

— Ну и ладно, — Вадим закрыл глаза. Все закружилось, выписывая в пространстве, то ли восьмерки, то ли знак бесконечности, — сходи за пивом, а?.. Деньги-то есть?..

— Твои сто баксов. У тебя «бабок» тоже нет. Извини, я все карманы обшарила, пока въехала, что ключ от квартиры у тебя к ремню пристегнут.

— Такой, вот, я… — Вадим слабо улыбнулся, — возьми на полке… рядом с книгами… там есть мелочь какая-то… — Вадим видел, как Аня встала и пошла к полке. …Ножки классные, и вообще… сисек только нет… в детстве, наверное, кушала плохо… или это не от этого?..

— Здесь триста пятьдесят рублей, — для наглядности Аня подняла купюры, — это много…

— Это не много… магазин в соседнем доме… направо… ключ не забудь…

Аня подошла к сваленной на стуле одежде, нашла свои трусики; стряхнув, расправила их… Как Вадима бесила ее полное отсутствие эмоций!.. В ней не было не то, что тайны — в ней, вообще, не было ничего, характерного для женщин, кроме половых признаков!.. Тут он представил, как выглядит сейчас сам, и простил все. Закрыл глаза, чтоб исправить ошибку и не видеть, как она одевается — пусть хоть это останется ее маленьким секретом.

Он так и лежал, пока не хлопнула дверь.

…Надо привести себя в порядок, пока ее нет… Попытался встать резко, но голова закружилась, и он плюхнулся обратно на постель; трагически покачал головой, убитый собственной беспомощностью, однако потом, держась за стену, все-таки поплелся в ванную.

Душ освежил тело а, главное, прояснил сознание; вернулась способность нормально разговаривать — правда, руки тряслись и в ногах чувствовалась слабость, но это было уже не так страшно. Бриться Вадим не стал, но причесался, глядя в зеркало, и решил, что выглядит не так уж плохо для своего состояния. Натянув домашние джинсы он направился в кухню, думая, стоит ли закурить, и в это время в замке заворочался ключ.

— Я истратила все деньги, — Аня остановилась в дверях, ожидая реакции, — но я купила еще ветчины и сыру, это ничего?

— Милая, — Вадим неуклюже обхватил девушку руками. Теперь она служила ему дополнительной опорой, и он смог даже наклониться, чтоб поцеловать ее в губы. Аня не сопротивлялась, но смотрела на него широко открытыми глазами, и Вадиму стало неуютно — он привык, что женщины всегда закрывают глаза, когда целуются, поэтому отпустил ее. Аня, как ни в чем не бывало, достала из пакета четыре бутылки «Туборга» (это было самое дорогое пиво в их магазине) и два пакета.

Сев на табурет, Вадим первым делом открыл бутылку.

— Я тоже хочу, — Аня присела напротив.

— Господи, — он нетерпеливо сделал большой глоток и почувствовал, как жизнь возвращается, — будь, как дома — садись; вон, нож; вон, хлеб. Хочешь, поищи что-нибудь еще в холодильнике, — открыл вторую бутылку и протянул гостье, — милая моя девочка… — после второго глотка наступило такое блаженство, что он готов был любить весь мир, да и дрожь в руках, кажется, стала проходить.

— Я не люблю из бутылки, — Аня взяла бокал, — можно?

— Анечка, хоть из кастрюли!.. — он почувствовал, что уже способен курить, и даже хочет этого. Достал сигарету, — Анечка, ты не представляешь, какое ты чудо!.. — Вадиму надо было на кого-то излить радость по поводу своего чудесного воскрешения.

— Я не чудо, — первый раз она посмела хоть в чем-то возразить, и от этого Вадим растерялся. Он уже привык, что она, как рабыня, всегда со всем соглашается, глядя, либо в пол, либо в сторону, — знаешь, ты на весь кабак орал про какую-то Лену…

— Про Лену?!..

— Да, про Лену, у которой «…глаза, как два тумана, как два прыжка из темноты…» Видишь, — Аня усмехнулась, — даже запомнила. Это ты сам придумал?

— Нет, — Вадиму показалось, что он краснеет, — это стихи такие есть.

— Неважно — все равно клево. И ты говорил, что все отдашь, лишь бы найти ее.

— Говорил, да?..

— Ты не подумай, что я хочу что-то поиметь с этого, — она наконец отвела взгляд, — просто я, кажется, знаю твою Лену.

Вадим даже поперхнулся пивом. В первую минуту он пожалел, что вчера так напился, иначе б немедленно сорвался и понесся по указанному адресу, но сейчас он был не в состоянии не только нестись, но даже ползти по наполненным жарой, лабиринтам улиц. Ведь это только в комнате царила относительная прохлада, благодаря задернутым заботливой Аниной рукой шторам, а снаружи…

Вадим молча ждал продолжения, а Аня ждала его реакции.

— Как ты можешь ее знать? — Вадим не выдержал первым, — что у вас общего?

— Конечно, ничего, — Аня вздохнула, — да и не знаю я ее конкретно — просто позавчера мы с Катькой и Юлькой тусовались в «Наутилусе». Я нарисовалась позже, а с ними уже сидела Лена. Странная она, но насчет глаз, ты реально прав.