Сергей Дубянский - Пятая жизнь

— Нет…

— Тогда иди к своей жене, Чжан Чжоу.

Паша отступил, и черная дверь перед ним закрылась.

— Больше он не будет нам мешать, — довольный колдун повернулся к Юле.

— Это была его прошлая жизнь? — Юля перевела дыхание.

— Ну, что ты? — колдун засмеялся, — разве я могу без шара заглянуть в прошлое? Конечно, нет. В голове болтается столько чужих жизней!.. Мне просто хотелось немножко напугать его. Ладно, пойдем пить кофе, а потом займемся делами.

…А кто докажет, что и со мной он не сыграл такую же шутку?.. — Юля уставилась на колдуна широко открытыми глазами, — он просто начитался исторических книжек, а я, дура, поверила! Люди смертны, и никаких прошлых жизней нет! Это неисполнимая мечта, которой пользуются всякие шарлатаны; это такой же обман, как и Бог, и все, все, все!!..

Прекрасный призрачный замок, построенный вчера, рухнул, и бурная река жизни, мелея, превратилась в ручеек, уверенно заворачивавший свое русло на опостылевшую кухню. На глаза навернулись слезы…

Паша глубоко вздохнул, и неясные видения исчезли; осталась лишь черная дверь, такая же, как и в тысячах других квартир. Но сила воздействия оказалась велика, поэтому до конца отделаться от непонятных слов и робко прорисовывавшихся в воображении странных картинок, не удалось. Он уже не напрягал, а грубо насиловал свою фантазию, пытаясь придать образам четкость и узнаваемость, но это ни к чему не приводило — замелькали лишь кадры из фильмов про самураев, однако ощутить себя среди них Паша так и не смог. Голова раскалывалась, как после грандиозной пьянки; казалось, в затылок вливали свинец, и заполняя черепную коробку, он начинал пульсировать в висках, гоня боль по всему организму.

Медленно спустившись по лестнице, Паша вышел на улицу. Ветерок, налетевший с водохранилища, чей-то смех во дворе, хлопнувшая дверь, противно взвывшая сигнализация — все это постепенно возвращало привычное ощущение мира. Он уже ясно понимал, кем является на самом деле, узнавал привычный пейзаж правого берега, но одна бредовая и очень живучая мысль продолжала плавать в расплавленном свинце.

…Слово «ямынь» я действительно где-то слышал. Абсурд полный!.. И как Юлька спуталась с таким типом? А вдруг не «спуталась»? Вдруг, он воздействует на нее, а она не в силах сопротивляться? И что тогда? Такому ведь не набьешь морду…

Чем дальше Паша отходил от злополучного дома, тем спокойнее делались мысли. …Собственно, а причем тут я? Ведь этот «чернокнижник» не лез в мою жизнь, пока я сам к нему не сунулся; больше не буду — пусть все идет, как шло. Если Юльке он нравится (или она ему), то я не стану мешать. Я ж хотел только убедиться, что жена мне изменяет, и убедился; а этот козел сам вышел. Спасибо, я все понял — продолжайте, ребята, — Паша посмотрел на часы, — а Катька еще на работе и можно заехать за ней. Китайский, блин, палач с бамбуковой палкой… не мог уж придумать роль повеселее, а то хрень какая-то…

Он открыл машину, с удовольствием вдохнув знакомый запах салона; сразу голова стала болеть гораздо меньше. …Сейчас поужинаем, выпьем, и все встанет на свои места…

— Что с тобой? — колдун поставил перед Юлей дымящуюся чашку, но девушка молчала, — если ты не расслабишься, то ничему не сможешь научиться — тут нужна полная концентрация.

Вспомнив вчерашний день, Юля решила, что скрыть свои мысли все равно не сможет, а высказав их вслух, по крайней мере, получит хоть какие-то объяснения. …А они мне нужны?.. Ведь если закрадывается хоть малейшее сомнение, веру можно считать потерянной; а без веры заниматься тем, что нельзя ни увидеть, ни пощупать, бессмысленно…

— Ты раздумала учиться? — спросил колдун.

— Не то, чтоб раздумала… — Юля вяло пожала плечами, — боль вы снимаете реально, и это здорово; так я тоже хочу, но остальное… понимаете, я почти уверена, что Пашка ощущал себя палачом так же, как я, епископом, хотя никогда им не был. Я что подумала — может, тогда и я никакой не епископ? И никакие это не воспоминания о прошлых жизнях…

— Думать, твое право, — перебил колдун, — и верить или не верить, тоже твое право; мне с того ни жарко, ни холодно, поэтому что-то доказывать я не собираюсь. Вопрос в другом — если человек мне не верит, я не смогу ничему его научить, поэтому боюсь, что занятья отменяются. Хотя я все равно считаю свою миссию выполненной, ведь то, зачем ты приходила, я тебе поведал; если считаешь это обманом, можешь забыть.

Юля допускала, что он может обидеться или, наоборот, разозлиться, но колдун смотрел равнодушно, мелкими глотками прихлебывая кофе, будто демонстрировал, насколько не интересна ему гостья. …Так, значит, так, — решила Юля, — ведь даже если я упаду на колени и начну клясться в вере и преданности, мысли-то, в которых колдун чувствует себя, как рыба в воде, непременно выдадут правду. Придется и дальше лечиться цитрамоном…

— Я пойду? — Юля поднялась.

— Наверное. Но учти — твоя история не имеет ничего общего с шуткой, которую я сыграл с твоим мужем. Там ведь руководил шар; это он водил тебя по прошлому, а не я; ты сама все видела и сама рассказывала, поэтому не отбрасывай то, что узнала, иначе упустишь главное и не найдешь его никогда, сколько б жизней тебе ни суждено прожить. Это так, добрый совет…

Юле вдруг расхотелось уходить. Все-таки сказка подкупает, оказываясь красивее и романтичнее реальности, но, видимо, наше сознание не в состоянии воспринять ее в полном объеме — реальность всегда остается ближе и понятнее.

На улицу она вышла задумчивая и потерянная. Все, что еще утром казалось чуть ли не жизненной программой вмиг исчезло, оставив после себя пустоту, еще большую, чем была раньше. …И как начинать теперь новую жизнь?.. Какой она должна стать, ни фига не непонятно; остается одно — вернуться домой и налаживать отношения с Пашкой; доказывать, что я ему не изменяла, а поддавшись настроению, занялась всякими глупостями. Все от обиды… вернее, от безысходности — ведь безысходность уводит нас в несуществующий мистический мир; бредовая фантазия пытается защитить от невзгод… но это плохой путь! Что остается, когда иллюзии рушатся? Ничего! Получается только хуже, потому что к хорошему человек привыкает быстро, а мечта и надежда безусловно самое лучшее из всего… Так что не предвидится никакой новой жизни — будет еще не успевшая забыться старая, с ожиданием блудного мужа. Больше ничего нет и быть не может… проклятый Дарвин!..

Она не заметила, как доехала до дома. В квартире было пусто. …Конечно, Пашка поехал к Кате — там его жизнь, в которой я уже утратила свое место. И что с этим можно поделать? А ничего… Переодевшись, Юля легла на диван и уставилась в потолок; полежала минут десять, но тишина угнетала. …Хоть бы Пашка поскорее вернулся! Конечно, он начнет меня гнобить, а что я могу возразить? Доказывать, что он не прав?.. Или, наоборот, вымаливать прощение за необдуманные слова и глупые поступки?.. Но все равно это будет какая-никакая жизнь — нельзя ж раствориться в полном бездействии… Нет, с тишиной надо что-то делать, иначе можно сойти с ума!.. Юля встала; направилась, было, к телевизору, но передумала, остановившись возле стереосистемы, и сдвинув тумблер в положение «Радио», услышала жизнерадостный голос: