Александр Розов - Одиссея креативной королевы

Боудис сосредоточенно потерла ладонями затылок.

- Я читала об этом. Февральское заседание Совбеза ООН по ядерному оружию.

- Да, миледи, вы правы. Функционеры ООН обвинили Канаду в передаче Меганезии ядерных технологий и инженеров-атомщиков. Канаду проще всего было представить крайней. Оттуда в прошлом веке ядерное оружие попало в Юго-Восточную Азию.

- Но, - заметила королева, - в Канаде никогда не строили атомных самолетов.

- Да. Лишь три страны пробовали строить атомолеты: США, СССР, и Британия. И в Британии это была атомная летающая лодка. Шел 1958 год - четвертый год атомной энергетики, но наши инженеры решили эту задачу. Проект закрылся по непонятным причинам, а в прошлом году Невилл Кавендиш нашел в архивах всю документацию.

- Невилл Кавендиш? - переспросила королева, - Юноша с орденом райской птицы?

- Да, миледи. И Меганезия – это страна, где старый проект данного класса оказался востребован, и быстро реализован - в модернизированной конфигурации, с новыми элементами дизайна, композиционными материалами, и реактором Руббиа-Кюри.

- Извините, Лйалл, но я слабо разбираюсь в разновидностях ядерных реакторов.

Доктор Тью кивнул и протянул королеве карманный планшетник.

- Здесь открыта страница с кратким популярным описанием реактора Рубиа-Кюри.

- Спасибо, Лйалл. Сейчас меня интересует лишь его надежность и безопасность.

- По мнению экспертов, - ответил Тью, - с этим все превосходно. В марте, после всех полетных тестов, Ф-трирема признана лучшей для субантарктических патрулей, а это многое значит. Представьте: экипаж из десяти человек летает над холодным океаном между Южным тропиком и шельфовыми льдами Антарктиды, по несколько дней без посадки. От дальних точек маршрута 5000 километров до обитаемой земли, а вокруг ничего, кроме воды со льдом. Бывает, что в сезон полярного дня ветер стихает, небо проясняется, и тогда Антарктика головокружительно прекрасна. Но в любой момент погода может измениться. Тогда: серое небо, черная вода, и замораживающий шторм, который с бешеной скоростью катится с антарктического купола. Воздух обжигающе холодный, он наполнен снежинками, острыми, как битое стекло. Если есть в природе девятый ледяной круг ада Данте, то это там, на заполярном берегу моря Росса.

- Брр! - королева передернула плечами, будто ей стало зябко, хотя здесь, на Вануату, температура воздуха была почти +30 по Цельсию.

- Извините, - смутился Тью, - иногда я рассказываю слишком выразительно.

- Не за что извиняться, Лйалл. Вы были там, и вы чувствовали все это, не так ли?

- Да, миледи. Но, я рассказал только, чтобы объяснить: если антарктические летчики готовы довериться машине определенной модели, значит это действительно хорошая машина: понятная, надежная и безопасная.

Королева медленно кивнула головой.

- Кажется, Лйалл, вам удалось вернуть мне уверенность. Но вы еще и возбудили мое любопытство. Какими судьбами вас забросило туда, на берега Антарктиды?

- С этого, - ответил он, - началась моя работа в Океании. Наш отечественный концерн «British Gasoline», предложил моему тогдашнему бермудскому начальству контракт на участие в исследованиях шельфа вокруг мыса Адэр, на западном краю моря Росса. Это примерно 3000 километров к югу от Основной Новой Зеландии. Теоретически, в этом районе расположены огромные нефтегазовые резервуары. В команде геологов, горных инженеров, и нефтехимиков, я был в качестве ученого - гидроакустика. Как водится у нефтяных концернов, при распределении бюджета экспедиции львиную долю сожрала исследовательская аппаратура, а корабль купили по остаточному принципу.

- Почему купили, а не зафрахтовали? – спросила Боудис.

- Я слышал разное, - ответил Тью, - одни говорят, будто при фрахте было невозможно обеспечить коммерческую тайну. Другие - будто дело просто в выгоде. Австралийцы распродавали 40-метровые сторожевики класса «Фремантл» 1980-х годов постройки, списанные с военного флота еще до Великой рецессии. При таких распродажах, если присутствует «своя рука» в Канберре, то можно договориться о безумной рассрочке.

- Понятно, Лйалл. Извините, что я перебила вас.

- Да, миледи. Итак, следовало в ноябре позапрошлого года перегнать этот корабль из Мельбурна в Инверкаргилл, чтобы в декабре, на пике южного полярного дня, уйти в Антарктику. Но, в Океании началась Война за Хартию, все работы затормозились, и экспедиция стартовала только в конце января после мирных договоров с Меганезией: Сайпанский и Честерфилдский пакты, США и Австралия соответственно. Программа экспедиции предусматривала полтора месяца в акватории Антарктики. Мы вроде бы укладывались до мартовского Солнцестояния, когда сезон должен закрыться. Но, на практике все иначе. Дни становились все короче, а ветры все сильнее. И все больше проявлялись проблемы корабля. Четверть века в строю, и 20 лет на стоянке – после списания. Настал день, когда сочетание стоковых ветров и циркумполярного шторма накормило нас ледяной крупой так, что мы лишились хода, и нас схватил в клещи многометровый паковый лед моря Росса. Вот тогда я по-настоящему испугался.

- Мне, - заметила королева, - трудно представить вас по-настоящему испуганным.

- Вы, - ответил он, - преувеличиваете мою смелость. Одно дело быть решительным в знакомой ситуации, в теплом океане, в ста милях от обитаемой земли, но там иное.

- Тем не менее, Лйалл, я уверена, что вы и в Антарктике повели себя достойно.

- Наверное, да, - сказал Тью, - ведь это путь выживания. Если человек в критической ситуации на море теряет чувство достоинства, то он теряет и волю к жизни.

- Интересное наблюдение, - прокомментировала королева, и тут запищал ее сотовый телефон, - еще раз извините, Тью. Кажется, это видео-вызов.

Она нажала кнопку «ответить», и на экране ее телефона возникла довольная жизнью мордашка 12-летней Беатрис Виндзор, сидящей за столом в некой кают-компании.

- Мама! Привет! Я решила позвонить, потому что вдруг ты волнуешься.

- Мама, - встрял 10-летний Дункан, стараясь отпихнуть сестру от web-камеры, - это я придумал, что надо позвонить, как только мы будем над морем Нези. Потому что тут вообще все нам по хрен, как говорит капитан Стефан.

- Дункан, не сквернословь! - встречно встряла Беатрис, решительно отпихивая брата.

- Дети! - строго сказала Боудис, - Ведите себя прилично. По вам судят о Британии. Я полагаю, будет правильно, если вы познакомите меня с капитаном этого гидроплана.

- Конечно, мама, конечно! - и Беатрис энергично закивала, - Вот, это капитан Стефан Хорсмен. Он с наших островов Питкэрн. Или с не совсем наших. Или, я не знаю…

- Капитан Хорсмен - это я, - сообщил загорелый европеоид, скорее всего с некоторой примесью монголоидной крови, по возрасту лет 30, ничем особо не примечательный, только лицо необычное: одновременно мягкое и очень волевое, и взгляд тоже...