Роберт Хайнлайн - Двойная звезда

На сей раз я понял, что располагаю недостаточным количеством информации, вышвырнул все это из головы и, перебросив плащ через руку, шел, наслаждаясь мягкой осенней погодой и богатыми разнообразными запахами большого города. Дойдя до отеля, я решил пренебречь главным входом и поднялся на двадцать первый этаж, воспользовавшись лифтом. Я смутно чувствовал, что это место не очень подходит для того, чтобы публика меня узнала. Мой космический знакомый впустил меня в номер.

– Однако, вы не торопились, – заметил он.

– Неужели? – я как ни в чем не бывало окинул взглядом апартаменты. Номер был из дорогих, как я и ожидал, в нем царил ужасный беспорядок, там и здесь виднелись пустые чашки и стаканы, причем и тех и других было не менее, чем по дюжине. Не нужно было обладать богатым жизненным опытом, чтобы сообразить, что тут побывало множество посетителей. На диване, уставясь на меня, лежал еще один человек, в котором я сразу признал космонавта. Я вопросительно взглянул на хозяина, ожидая, что мне представят незнакомца, но никакого представления не последовало.

– Ну, наконец-то вы явились. В таком случае приступим к делу.

– Разумеется. Что наводит на воспоминания, - заметил я, - о какой-то премии или отступных.

– Ах, да, – он повернулся к человеку на диване. – Джон, заплати ему.

– За что?

– ЗАПЛАТИ ЕМУ!

Теперь я точно знал, кто здесь хозяин - хотя, как стало ясно позже, Дэк Бродбент не так уж часто давал это понять. Второй быстро поднялся, все еще недовольно хмурясь, и отсчитал мне полсотни и пять десяток. Я сунул их в карман, понятно, не считая, и произнес:

– Я к вашим услугам, джентльмены.

Бродбент прикусил нижнюю губу.

– Прежде всего, я хотел бы, чтобы вы поклялись даже во сне никогда не упоминать об этой работе.

– Если моего обычного слова недостаточно, то и моя клятва ни к чему. – Я взглянул на второго человека, вновь распростершегося на диване. – Мы, кажется, с вами незнакомы. Меня зовут Лоренцо.

Он взглянул на меня и отвернулся. Мой знакомый из бара поспешно вставил:

– Имена роли не играют.

– Нет. Перед своей смертью мой отец, достойнейший человек, взял с меня слово никогда не делать трех вещей: во-первых, не мешать виски с чем-нибудь, кроме воды; во-вторых, игнорировать анонимные письма; и, наконец, в-третьих, никогда не иметь дела с человеком, который отказывается назвать свое имя...

– Счастливо оставаться, господа, – я направился к двери, буквально чувствуя, как сотня империалов греет мне бок.

– Подождите! – Я остановился. – Вы совершенно правы, – продолжал он.

– Меня зовут…

– ШКИПЕР!

– Оставь, Джок. Меня зовут Дэк Бродбент, а это – Жак Дюбуа. Вон как он смотрит на меня. Мы оба путешественники, пилоты экстракласса, любые корабли, любые ускорения.

Я поклонился.

– Лоренцо Смиф, – честно сказал я, – жонглер и художник – член «Клуба ягнят». - Про себя же отметил, что давно пора платить в клуб членские взносы.

– Вот и отлично, Джок, попробуй для разнообразия поулыбаться. Лоренцо, так вы согласны держать наше дело в тайне?

– Безусловно. Мы же приличные люди.

– Независимо от того, беретесь за работу или нет?

– Независимо от того, приходим мы к соглашению или нет. Я честный человек, и если меня не будут пытать, то ваши сведения в полной безопасности.

– Я прекрасно знаю, какое воздействие на мозг оказывает неодексокаин, Лоренцо. Никто не требует от вас невозможного.

– Дэк, – вмешался торопливо Дюбуа. – Это неправильно. Нам следует по крайней мере…

– Заткнись, Джок. До гипноза дело еще не дошло. Лоренцо, мы хотим, чтобы вы сыграли роль одного человека. Причем сделать это необходимо так, чтобы ни одна живая душа – понимаете, НИ ОДНА – не догадалась, что это подмена. Согласны вы на такую работу?

Я нахмурился.

– Сначала вам следовало бы спросить, не могу ли я, а хочу ли я делать это. А в чем, собственно, дело?

– К подробностям мы перейдем позже. Грубо говоря, это обычная роль известного политического деятеля. Отличие состоит в том, что необходимо быть настолько похожим, чтобы ввести в заблуждение людей, хорошо знающих его, и не выдавать себя даже при личной беседе. Это не просто прием парада с трибуны или награждение медалями девушек-скаутов. – Он пристально взглянул на меня. – Нужно быть настоящим артистом, чтобы так перевоплотиться.

– Нет, – быстро сказал я.

– Но почему? Ведь вы даже не знаете, что от вас потребуется. Если вас мучает совесть, то уверяю, что ваши действия не причинят вреда тому человеку, которого вам предстоит сыграть. – И вообще чьим-либо законным интересам. Это действительно необходимо сделать.

– Нет.

– Но почему, ради бога, почему? Вы даже не представляете, сколько мы вам заплатим.

– Деньги роли не играют, – твердо сказал я. – Я актер, а не двойник.

– Не понимаю. Множество актеров с удовольствием заколачивают деньгу, публично появляясь вместо знаменитостей.

– Таких людей я считаю проститутками, а не коллегами. Позвольте, я объясню вам свою точку зрения. Разве можно уважать человека, который пишет книги за другого? Можно ли уважать художника, который позволяет кому-то подписывать свою картину – ЗА ДЕНЬГИ? Но, возможно, вы чужды мира искусств, сэр, поэтому я попробую пояснить это на другом примере, более понятном вам. Смогли бы вы за ДЕНЬГИ взяться управлять кораблем, в то время как кто-то другой будет ходить в вашей форме и, совершенно не владея искусством управления кораблём, публично называться пилотом. Ну как?

– Смотря сколько за это заплатят, – фыркнул Дюбуа.

Бродбент грозно взглянул на него.

– Кажется, я начинаю понимать.

– Для художника, сэр, самое важное - это слава и признание. Деньги же - просто презренный металл, с помощью которого он может спокойно творить.

– Хм-м-м… Хорошо, следовательно, просто за деньги вы этого делать не хотите. Может быть вас заинтересует что-нибудь другое? А если бы вы знали, что это необходимо и что никто иной не смог бы проделать все это лучше, чем вы?

– Допускаю такую возможность, хотя и не представляю подобных обстоятельств.

– А вам ни к чему их представлять; мы сами вам все объясним.

Дюбуа вскочил с дивана.

– Но, Дэк, послушай, нельзя же…

– Отстань, Джок! он должен знать.

– Он все узнает, но не сейчас... и не здесь. А ты не имеешь никакого права рассказывать ему сейчас, подвергая тем самым опасности других. Ведь ты ничего не знаешь о нём.

– Я иду на сознательный риск, – Бродбент снова повернулся ко мне.

Дюбуа схватил его за плечи и снова развернул к себе лицом.

– Сознательный риск, черт бы тебя побрал, да?! Я давно тебя знаю – но на этот раз, прежде чем ты откроешь рот… в общем после этого один из нас точно не сможет ничего рассказать.