Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Жертвоприношения

Он хотел заявить о себе.

Он хотел признания, он хотел славы.

Он возжелал стать Великим.

Общество пожирает тех, кто высовывается.

Семен поворачивается и идет в ванную комнату. Встав с кресла, я беру его сумку и открываю её. Повернув жерло сумки к окну, я при очередной вспышке молнии вижу, что внутри лежит нож. И лезвие испачкано чем-то темным.

Я прав, он только что убил.

Вопрос лишь в том — кого?

Положив сумку на место, я снова сажусь в кресло. Может быть, я зря рискую, но парень мне интересен.

Я хочу увидеть, как он встретит смерть.

Горячие струи воды били по телу. Семен повернулся и, закрыв глаза, подставил лицо. Он смывал с себя не только пот и страх, но и созданную им самим маску. Он не только очищал тело от грязи, но и чистил душу, в которой поселилось сомнение и страх.

Он, Семен Александров, не тот, кем себя считал.

Не тот, кем хотел быть и каким желал остаться в веках.

Он — обычный обыватель.

Никчемное существо, не имеющее право на жизнь.

Он хотел быть другим, но явно не вышло. Он только провалился в бездну. И выхода нет.

И только признав это, он сможет принять решение.

Растеревшись полотенцем до красноты, Семен посмотрел на себя в запотевшее зеркало. Увидев всего лишь расплывчатую фигуру, Семен протянул руку и ладонью протер стекло.

На бледном лице растерянные глаза. Нет ничего хуже, чем отсутствие уверенности в себе. Он знал об этом, но пока не догадывался, как можно это изменить.

— Я — трус, — сказал Семен своему отражению.

В тишине ванной комнаты слова прозвучали чересчур громко.

— Я боюсь умирать, — понизив голос, продолжил Семен, — у человека, который бросился на помощь, не было оружия, но он смело примчался на помощь. Согласись, что ты испугался его больше, чем он тебя. И это говорит о том, что ты — дерьмо.

Отражение смотрело на него, никак не выдавая своих чувств.

— У тебя был достойный противник, но ты так испугался за свою гребаную жизнь, что бросился наутек. Признайся, что ты обосрался от страха.

Отражение чуть опустило голову, словно признавало очевидное.

И Семен неожиданно для себя улыбнулся. Да, он испугался и убежал. Да, он такой же слабый человек, как и все остальные люди. А кто сказал, что он должен был родиться Великим?

Родившись обычным, он станет Великим.

У всех есть слабости.

Никто не застрахован от ошибок.

Чтобы стать Великим Мастером, он должен преодолеть свои слабости и учиться на своих ошибках. Только почувствовав на своей шкуре, каково это — испытать парализующий волю страх — он сможет в следующий раз в подобной ситуации удержать под контролем эмоции. Он сможет контролировать себя тогда, когда обычный для человека инстинкт самосохранения заставляет его бежать, сломя голову.

— Нет, я не трус, — сказал Семен, — это полезный опыт. Я должен был его получить, чтобы двигаться дальше. Слишком спокойная жизнь расслабляет тело и заставляет мозг лениться.

Отражение улыбалось.

— У нас с тобой еще будет шанс показать себя в деле.

Семен запихал всю одежду, которая была на нем, в стиральную машину, установил программу и вышел из ванной комнаты. Как был — абсолютно голый. На кухне, не включая свет, он открыл холодильник и взял кусок колбасы. Сделав бутерброд и налив молока в кружку, он пошел в комнату. Задев мышь, он вывел компьютер из спящего режима и откусил от бутерброда.

Внезапно молния осветила комнату, и Семен чуть не поперхнулся.

В кресле сидел человек.

— Привет, Киллер. Как и обещал, я пришел.

С трудом проглотив кусок, Семен внезапно подумал об убитом им мужике. О бессмысленном риске. И о том, что он сейчас находится на своей территории и совсем не готов снова встретиться со смертью.

Самовнушение и беседа с отражением оказались всего лишь словами. Страх стремительно окутывал сознание.

— Что, убийство не всегда доставляет удовольствие?! Порой страх и инстинкт самосохранения толкает тебя к необдуманным поступкам?!

Человек смотрел на него и улыбался.

— Иногда становится страшно за свою жизнь. Она ведь всего одна. И так хочется быть кем-то, а не просто одним из миллионов муравьев, которые совершают бессмысленное хаотичное движение вокруг муравейника.

Монитор давал достаточно света, чтобы видеть противника. Семен смотрел в глаза сидящего в кресле мужчины и думал о том, что в этот раз у него не получится вывернуться. Кроме всего прочего, без одежды он чувствовал себя совершенно незащищенным. Он хотел смело послать пришельца на три буквы, но внезапная сухость в горле не дала ему возможность повысить своё самомнение.

Он просто что-то прохрипел.

Раскаты грома, как набат, зовущий в бой.

Семен встал со стула, схватил его обеими руками за спинку и, замахнувшись этим оружием, бросился на врага.

Я смотрю на фигуру Семена. Очень жаль, но я думал о нем лучше. Он очень испугался, если не сказать — запаниковал. Я прав — Семен всего лишь один из стада. Он попытался что-то изменить, но для него важно мнение окружающих, над ним довлеет власть общества.

Он слаб, и поэтому он умрет.

Парень издает какой-то хриплый звук, и после этого, вскочив на ноги, бросается на меня, подняв стул над головой. Глупее ничего нельзя придумать. Легко увернувшись, я встаю у стены и смотрю на голый торс парня. Красивое мускулистое тело. Зачем тренировать тело, если мозг не может его контролировать?

Семен заносит стул за спину, чтобы ударить опять. Но теперь я делаю выпад. Нож легко входит в правую половину тела. Я вижу, как в глазах парня появляется боль, стул падает на пол. Чуть толкнув, я помогаю Семену упасть на пол.

Недоуменно глядя на рукоять ножа, которая торчит из его груди, он хрипло бормочет:

— Я не трус. Я не боюсь смерти.

Склонившись, я смотрю в его глаза. Он понимает, что всё кончено, и хочет быть тем, кого он придумал.

Великим Мастером, пишущим убийство.

Но здесь и сейчас он всего лишь тень, с ужасом погружающаяся в боль небытия. Взяв его за руку, я узнаю, что он совсем недавно сделал. Два удара ножом и два трупа. Обе жертвы абсолютно бессмысленны. Безнаказанность, гордыня и амбициозность — вот те причины, которые привели к этому.

Парень теряет сознание, дыхание слабеет. Он вот-вот уйдет.

Я выдавливаю глазное яблоко справа, и Семен умирает. Левый глаз я забираю у трупа. Сложив их в контейнер, я сажусь в кресло. И думаю.

Впервые у меня возникает мысль о том, что было бы хорошо спрятать мертвое тело. Рано или поздно милиция, расследуя двойное убийство, выйдет на него. Одно дело, если найдут тело с выдавленными глазами. И совсем другое, если ничего не обнаружат. Ни убийц, ни его тело. Ничего.

Или найдут, но позже. Когда с телом произойдут кое-какие изменения.