Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Жертвоприношения

— Повторяю, она сейчас хорошо компенсирована. Если внимательно за ней смотреть и проводить профилактическое лечение в условиях стационара, то Ирина Ногина выносит и родит.

Мой голос уверен и невозмутим.

Бусиков кивает и смотрит на лечащего доктора.

— А вы что думаете, Анастасия Александровна?

Доктор молчит, словно сомневается в том, что хочет сказать. И потом говорит:

— Мне кажется, надо дать ей шанс. Михаил Борисович прав, сейчас её организм справляется с нагрузкой. После операции прошло пятнадцать лет, организм приспособился и я думаю, у неё должно получиться.

— Анастасия Александровна, — голос заведующей угрожающе звенит, — не далее как неделю назад вы пели совсем другую песню. С чего вдруг такой резкий поворот?

Доктор, пожав плечами, ничего не отвечает. Я чувствую локтем её локоть.

И знаю, почему она так ведет себя.

— Итак, — подводит итог Бусиков, — судя по всему, два — один в пользу пациентки. Учитывая, что нет абсолютных противопоказаний для вынашивания беременности, и специалист говорит, что нет ничего страшного, я, пожалуй, присоединюсь к большинству.

Эвелина Аркадьевна, откинувшись на спинку стула, категорично говорит:

— Даю сто процентов, что она умрет. Поэтому требую зафиксировать в протоколе консилиума, что лично я — против того, чтобы разрешить вынашивание беременности.

— А вы, Михаил Борисович, — заинтересованно спрашивает Бусиков, — сколько дадите процентов, что женщина выживет?

— Сто, — мой ответ лаконичен.

— А вы, Анастасия Александровна?

После минутного молчания доктор тихо отвечает:

— Пятьдесят процентов.

— Однако и так получается, сто пятьдесят против ста, — резюмирует Бусиков. Похоже, это складывание цифр доставляет удовольствие начмеду. И ему совершенно не интересно, что будет с пациенткой.

— Протокол принесете мне на подпись, — распоряжается он и уходит.

Я договариваюсь с доктором о том, что буду постоянно консультировать пациентку, и ухожу. Поднимаясь по лестнице, я думаю, что люди так часто обманывают себя, полагая, что этот мир создан для них. Тени наивно полагают, что их решения могут что-то изменить.

Молодая женщина зажмурилась, напряглась всем телом и замерла на вдохе. Пальцы рук, которыми она вцепилась в кресло, побелели. Губы сжались, как тонкая струна.

— Я еще ничего не делаю, расслабься, девочка, и не мешай мне, — сказала Анастасия Александровна равнодушно и продолжила своё дело. Подтянув матку, ввела маточный зонд. Семь сантиметров. Освободив внутриматочную спираль от упаковки, подготовила её к введению в полость матки.

— Сейчас будет немного неприятно. Вот, так. И всё.

Стянув перчатки с рук, она пошла к раковине и помыла руки. Затем вернулась за стол и продолжила писать в амбулаторной карте.

Марина Веткина. Еще нет шестнадцати лет. Месяц назад сделала прерывание беременности в позднем сроке по социальным показаниям. Девочка, которая, несмотря на свой возраст, уже научилась раздвигать ноги, совершенно не задумываясь о последствиях, и которую, благодаря возрасту, без проблем избавили от ненужного ребенка. И куда смотрит мать, тот единственный человек, который всегда должен быть рядом со своим ребенком?

— Сядь, — сказала Анастасия Александровна, кивнув головой на стул, и продолжила, — попробуй хотя бы эту неделю половой жизнью не жить. И начнешь прямо сегодня пить вот эти таблетки.

Придвинув по поверхности стола упаковку метронидазола, она посмотрела в глаза девушки и вздохнула. Полное отсутствие интеллекта в глубине детских глаз. Тупое равнодушие и уверенность в том, что все взрослые вокруг хотят ей зла.

— Иди, придешь через неделю на осмотр.

Люди так часто обманывают себя, глядя с надеждой в глаза людей и думая, что они слышат нас. Говорим правильные слова, объясняем необходимость тех или иных действий, даем нужные советы. Анастасия была уверена, что девочка уже сегодня нарушит все рекомендации.

И — ей было всё равно.

С такими пациентками главное всё правильно и красиво оформить: подробно и обстоятельно написать в амбулаторной карте, взять информированное согласие на введение внутриматочной спирали, дать бесплатные препараты, и — забыть. Сразу и бесповоротно. А иначе твоё сознание сожрет тебя.

Потому что она не её мать и ничего не может изменить.

— Можно войти?

Анастасия подняла голову от амбулаторной карты и посмотрела на женщину, заглядывающую в кабинет.

— Отчего же нет, попробуйте, — сказала она меланхолично. Близился конец рабочего дня. Она устала от бесконечной вереницы лиц, от разговоров и от необходимости решать чужие проблемы. Кто бы ей помог, кто бы подсказал, как сделать правильно. Хотя, что есть «правильно»? Наверное, правильно — это в соответствии с христианскими заповедями, которые уже давно и прочно занимают свои места в хромосомах человека.

Но — не убий, одна из самых нарушаемых заповедей. И всегда можно найти оправдание убийству, словно, найдя объяснение самому себе и окружающим, можно спокойно забыть о том, кто не нужен в данный момент. Нерожденный ребенок жив, уже бьется сердце, но, — заочно предан и не допущен в эту жизнь.

Иногда кажется, что работа акушера-гинеколога сродни труду священнослужителя, раздающего индульгенции. Она должна выслушать, понять и помочь принять решение. Не судить, если оно неправильное и противоестественное, и порадоваться вместе с пациенткой, если женщина пришла с желанной беременностью.

Да, конечно, понимаю, что нет крыши над головой, и на работе денег мало платят. Вот и уволить с работы могут в любой момент, как тогда жить.

Еще только на третьем курсе, вся учеба впереди и сейчас бросить её ну никак нельзя. Да, согласна, что потерять пару лет сейчас невозможно. Если сейчас институт не закончить то, вряд ли, когда-нибудь это произойдет.

Муж категорически запретил — что же, это объективная причина. Время сейчас такое. Кризис, непогашенный кредит, сами недоедаем, и детей не сможем прокормить.

Люди так часто обманывают себя, рассказывая своему сознанию оправдательные сказки, заставляя его заснуть сладким сном. Поют песни, в которые постепенно сами начинают верить, и — прости, но не сейчас, еще не время, вот, может, через пару-тройку лет. И обманутое сознание принимает доводы разума, заставляя замолчать инстинкт.

— Что беспокоит? — спросила Анастасия, глядя на медицинский полис.

Анна Сергеевна Белявских, двадцать два года, полис выдан на неработающее население.

— Меня ничего не беспокоит. Вот только месячные вовремя не пришли и тест на беременность положительный.

Анастасия, глядя на неё, задала следующий вопрос:

— Вам беременность нужна?