Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

— Будь начеку. Думаю, что ничего хорошего нас не ждет.

Я поворачиваю голову на звук шагов. Толстый мужик в грязной телогрейке. Из-за густой бороды на лице видны только глаза и лоб. Кашлянув, он неуверенно спрашивает, глядя на меня:

— Говорят, ты доктор?

— Да.

— Болит у меня, вот тут, — он показывает рукой на правый бок, — иногда так сильно, что прямо хоть на стену лезь.

Я делаю шаг, приблизившись к мужику. Правой рукой поворачиваю его голову так, чтобы свет от факела освещал глаза. Я вижу желтизну, но главное то, что я чувствую руками. Знаю причину, и понимаю, что ничем не смогу ему помочь. Злокачественная опухоль в печени и асцит. Всё уже настолько запущенно, что помочь невозможно. Поэтому, покачав головой, я отвожу глаза и говорю:

— Ничем не могу помочь.

Мужик хмурится.

— А говорили, что ты доктор. Говорили, что поможешь.

— Бог тебе поможет.

Мужик плюет себе под ноги и уходит, еле слышно бормоча проклятия. Думаю, что на этом прием пациентов закончится.

Я сажусь на лапник рядом с Виктором. Возможно, он захочет продолжить наш разговор. Так и происходит.

— Я хочу выбраться отсюда.

Виктор говорит тихим шепотом. Он смотрит прямо перед собой. Он говорит то, что думает:

— Эти стены давят со всех сторон. Лучше блуждать в лесу, чем сидеть здесь и ждать, когда Пророк решит твою судьбу. Мне надо выбраться отсюда и вернуться к людям, чтобы найти Тамару и моего ребенка. Меня страшит даже мысль, что мы навсегда останемся здесь. И я каждую секунду думаю об этом.

Я никак не реагирую на его слова, потому что он не ждет ответа на свою речь. Виктор просто выплескивает из себя свой страх.

После завтрака — пшенная каша на воде, кружка настоя на травах — Архип жестом показывает мне, что надо идти за ним.

— Что, только я один? — уточняю я.

Он кивает и снова нетерпеливо машет рукой.

Переглянувшись с Виктором, я подчиняюсь.

— Не к добру это, — говорит Виктор мне вслед.

И он прав, — похоже, что нас разделяют. Может, ненадолго, а, может, навсегда. Я этого не знаю. Но пока мы ничего не можем изменить, поэтому продолжаем плыть по течению. Я иду по коридорам пещеры в знакомом направлении и думаю о том, что для меня скоро всё может закончиться.

Или всё только начнется.

Отец Федор встречает доброй радушной улыбкой. Охранник Афанасий, который сидит в дальнем углу, смотрит на меня исподлобья.

— Рад видеть в добром здравии, — говорит Пророк. Он сидит за столом на привычном месте.

— Спасибо, и вам не болеть.

Я подчеркнуто вежлив и доброжелателен. Сев на предложенное место напротив него, я смотрю на проповедника и жду.

— Говорят, что ты пользуешь мою паству, — сразу переходит к делу Пророк, — слухи идут, что ты, как доктор, имеешь успех. Некоторым помог, некоторых вылечил. Прихожане хорошо о тебе отзываются и идут к тебе за помощью.

— Как могу, так помогаю людям, — пожимаю я плечами.

Федор удовлетворенно кивает и зловеще улыбается, словно я только что признался в тяжком грехе.

— Да, после того, когда ты мне зуб выдернул, — он показывает на свою щеку, — всё прошло. Не болит, не опухает. Хорошо.

— Я рад.

Отец Федор задумчиво смотрит на меня и молчит. Я жду, понимая, что он позвал меня не для того, чтобы сказать мне «спасибо» за лечебные мероприятия. Впрочем, слов благодарности я тоже пока не услышал, — ни тогда, когда выдернул больной зуб, ни сейчас. И это о многом говорит.

— Кто ты? И зачем здесь появился?

Вопросы, которые задает Федор, скорее всего, сказаны Валентином. Он тоже подозревал, что я пришел за ним. А теперь Пророк думает, что я здесь для того, чтобы мешать ему вести паству на Небеса. Так как я не отвечаю, Федор задумчиво продолжает:

— Мне сказали, что ты якобы заблудился в лесу, бродил целый месяц в одной футболке, питался ягодами и при этом ты не выглядишь изможденным. Я бы даже сказал, что ты даже нагулял вес в лесу.

Кивнув, я отвечаю:

— Да, я шел через болото и потерял целый месяц. Зашел в лес в августе, а людей встретил в сентябре. Что было со мной в течение этого месяца, я не знаю. Может, попал в какую-то аномальную зону.

— Да ты что, — с ухмылкой покачивает головой Федор, — прямо в аномальную зону попал. И ничего не знаешь, ничего не помнишь. Замечательно.

Я вижу, что он мне не верит. А точнее, он и не собирается верить мне. Валентин ему рассказал то, что Федор принял за истину, и теперь я могу всё что угодно говорить, — мне никто не поверит. Поэтому я сознательно обостряю разговор.

Я говорю:

— Сказано: остерегайтесь тех, что приходят к вам в овечьей шкуре, а внутри — хищные волки. Их вы узнаете по делам их.

Отец Федор, зло прищурившись, говорит с угрозой в голосе:

— А вот это ты зря. Здесь только я имею право произносить святые слова.

— Да, конечно.

Я смиренно склоняю голову. Боковым зрением вижу, как Афанасий тянет руку к ножу. Наверное, сейчас тот самый момент, когда надо нападать первым, но я медлю. Что-то я не учитываю, чего-то не замечаю. Мне только кажется, что я могу что-то изменить в свою пользу. Поэтому, склонив голову, я жду.

— Сказано: всякое дерево, не приносящее хороших плодов, будет срублено и брошено в огонь, — говорит спокойным голосом отец Федор, — поэтому я спрашиваю — какие плоды ты принес сюда?

Я улыбаюсь. Он уже приговорил меня. Что бы я ни сказал, и как бы ни пытался защититься. Через секунду всё придет в движение, и мне надо будет бороться за жизнь. Или даже не пытаться это делать, дав им возможность отправить меня в Тростниковые Поля. Рядом нет Богини, и только это заставляет меня сопротивляться, — мне бы не хотелось уйти, не услышав её напутствия и не увидев добрую улыбку.

Подняв голову, я смотрю в глаза Федора и говорю:

— Покажу на лжепророка, и разбегутся овцы стада его. Кто имеет уши слышать, да услышит глас Божий, ибо это есть мой голос.

Я вижу в расширившихся зрачках Федора страх, но он мимолетен, — злость застилает его глаза. Он поднимает руку, давая знак Афанасию, но я нападаю первым. Всем телом бросившись на охранника, я сбиваю его с ног. Сдавив запястье той руки, что держит рукоять ножа, я свободной рукой наношу удар кулаком в нос противника.

Ярко-красная кровь, как первое причастие.

И резкая боль в затылке, которая отправляет сознание в бездну. И за мгновение до падения в мрачные глубины, я замечаю Богиню. Она улыбается мне, словно все это время была рядом.

Я падаю, но во мне нет страха.

И нет боли.

Ничего, кроме радости.

Потому что Она вернулась.

Я слышу скрип снега под ногами. Я чувствую тепло её ладони. Я вижу яркие точки в темноте. До них еще так далеко, а, это значит, что нам еще долго идти рука об руку через зимний лес.