Елена Кочергина - Князьки мира сего

— Он смеётся, — обречённо сказал Алексей. — Очень весёлый, любит поиграть…

Отец Антоний стал приближаться к Послу, отчаянно размахивая кадилом и шепча слова молитвы, заученные наизусть. И это была не молитва на освящение овчих стад.

— Отставить, Антон Алексеевич! — приказал майор.

— Слушай, ты! Раб Божий! Ты кончай кадилом-то махать! — стал кривляться пришелец, захлёбываясь от смеха. — Экзорцизмом он вздумал заниматься! Оставь это дело католикам! Напряги ум! Я в чьём теле нахожусь? Раба Божьего такого-то? Нет! Я в своём теле нахожусь! В материальном! С таким же успехом можешь гнать душу раба Божьего имярек из его тела прямо в свой рай!

— Какая небывалая возможность нам представилась, — вдруг сказал профессор, усаживаясь в одно из кресел. — Побеседовать с духом! Присаживайтесь, гражданин Посол, присаживайтесь! На отчитке-то ваш брат всё больше гавкает да хрюкает. А тут — такая невиданная возможность!

Старший Посол послушался и плюхнулся в кресло. «Неужели Мыслетворцев и этого может уболтать?» — мелькнуло в голове у Петра.

— А не расскажете ли вы нам, батенька, как погиб ваш собрат? — продолжал профессор. — Думаю, что нам с вами теперь можно говорить без обиняков.

— Охотно, охотно, человече! Шпшловчеку перерезали горло. Тебя интересует, кто и зачем это сделал? Как ни прискорбно, но это пришлось сделать мне. Эти тела очень неприятны, как и любые тела. Получше, конечно, чем свиные. Шпшловчек был очень рад, когда я отпустил его на свободу.

— Значит, вы хотели подставить Алексея, чтобы он не лез в ваши дела?

— Ох, учёный муж! Зачем выражаться так примитивно? Можно ведь сказать духовно: на раба Божьего имярек был возложен крест незаслуженной скорби для укрепления его в брани против духов поднебесных.

— Книжка «Сатанизм для избранных», я полагаю, была ваша? — вмешался в разговор Пётр, но Мыслетворцев сделал знак, чтобы он замолчал.

Посол повернулся к Петру и осклабился. Его отрешённый, расфокусированный взгляд проникал куда-то в центр души. Иваненко вспомнил, как видел свет в глубине сущности пришельца, и ему стало жаль это кривляющееся неказистое существо. Нет, всё-таки это не бес, а какая-то испорченная тварь. Её надо исправить, вразумить, объяснить ей, что такое нравственность. Если отнестись к разумному существу по-доброму, объяснить ему ущербность принципа «цель оправдывает средства», возлюбить его, как брата…

— Батенька! — рявкнул Мыслетворцев Послу. — Хватит манипулировать сознанием не укреплённого в духовной брани человека! Ответьте, ваша была книга или не ваша?

Старший Посол снова повернулся к профессору. Выглядел он так, как будто только что сытно пообедал. Нет, как робот, хорошенько подзарядивший свой аккумулятор.

— Авторство — моё! — с вызовом заявил он профессору. — Копия — чужая. Позаимствовал у верного… Нам с вами бы обговорить условия дальнейшего сосуществования. Что сотрудничества не получится, я вижу. Нас бы устроило, чтобы вы предались сугубой молитве и не устраивали более шоу, вроде вот этого. А какие у вас пожелания?

— Вы готовы их учесть, душе несвятый? — иронично спросил Мыслетворцев.

— Не думаю. Спрашиваю для проформы. Этикет, дипломатия — особенности службы. А теперь я желал бы, чтобы вы покинули этот дом и не мешали моей встрече с подопечным. Господин Корезадзе должен в скором времени появиться. Если, конечно, не хотите продолжать играть в детскую игру «войнушка».

— Позвольте последний вопрос, — сказал профессор. — Что вы будете предпринимать, если мы не будем выполнять ваши требования?

— Откровенность с клиентами — один из главных принципов нашей работы. Следовательно, должен вам откровенно заявить: в ответ мы будем усиливать давление на известные структуры, для вас небезразличные. Все вопросы исчерпаны? Тогда ещё раз попрошу вас очистить помещение.

Майор вопросительно посмотрел на Мыслетворцева, тот кивнул.

— Уходим! — отдал распоряжение Степанов.

Майор решил лично доложить отцу Илариону о провале операции. Он хотел в точности описать начальнику штаба всё, что делал и говорил пришелец, не полагаясь на память других членов команды.

Они высадили отца Антония и отправились назад в штаб-квартиру.

По дороге Пётр решился спросить Степанова, как он объяснил своему начальству исчезновение тела Алексея.

— У нас есть процедура на этот счёт, — улыбнулся майор. — Ошибка врачей, зафиксировавших смерть, выход из летаргического сна. В данном случае человек после допроса может гулять на все четыре стороны, а протокол допроса я оформил.

— Значит, и с меня снято обвинение в убийстве?

— Да. Формально вы отбывали предварительное заключение за покушение на убийство, пока не совершили побег. Но я надеюсь, что со временем мне удастся убедить начальство закрыть ваше дело.

Новое экстренное совещание штаба было решено устроить на следующий день ближе к вечеру. Пётр решил остаться ночевать у отца Илариона.

В его мозгу весь вечер вертелась фраза пришельца: «как ни прискорбно, перерезать горло пришлось мне». Уже лёжа в постели, он вспомнил слова Алексея: «я взял нож и напал на пришельца, но вреда причинить не смог, он оказался ужасно вёртким». «Завтра обмозгую», — решил Иваненко и выключился.

За завтраком Пётр набросился на Алексея с вопросами.

— Почему тебе не удалось причинить младшему пришельцу вреда посредством ножа? У него было защитное поле? Они неуязвимы для людей?

— Да он прыгал, как обезьяна! Попробуй, достань ножом испуганную мартышку!

— Кто-нибудь может знать, может ли покалечить пришельца не другой пришелец, а человек?

— Ты что, предлагаешь их всех поубивать? — засмеялся Лёша. — Мы даже не знаем, где у пришельца сердце, и есть ли оно вообще. Куда нам целиться?

— Но мы знаем, что если отделить голову от туловища, жизнь тела прекращается! (У убитого пришельца голова висела на лоскуте кожи, я сам наблюдал.) Это уже очень много!

— Вряд ли удастся их выловить с их способностями — феноменальной прыгучестью, умением проходить сквозь стены и прочим, — засомневался Алексей.

Ольга поставила перед мужем и Петром тарелки с геркулесовой кашей. Отец Иларион не завтракал со всеми — он молился у себя в комнате, собирался служить праздничную Литургию в честь Казанской иконы Богоматери.

— Вероятно, и они уверены, что мы не сможем их поймать или вообще не догадаемся попытаться уничтожить физически, — сказал Пётр. — Иначе они не были бы так спокойны.

— Бесы часто ошибаются, Камешек, — вдруг сказала Оля, ясно глядя Иваненко в глаза. — Они даже в Спасителе не смогли разглядеть Бога, искушали Его в пустыне как обычного пророка. Не потерял телефон Гаврилы?