Александра Седых - Башня континуума

— И? С чем я должен был справиться? — спросил Дэниэл спокойно, лишь глаза его, дикие, голодные, зеленые, как у рыси, сверкнули дьявольским огнем.

Кольт подошел, присел и пристально изучил тела, распростертые на травянистом покрытии учебной площадки. Дэниэл не убил их, не изувечил и не покалечил, не причинил сильной боли, а просто чрезвычайно аккуратно вывел из строя, лишил сознания и обездвижил. А ведь эти парни были далеко не зелеными новобранцами, а хорошо обученными и подготовленными, уже опытными и обстрелянными бойцами.

— Через полчаса эти мешки с костями очухаются, сэр.

— Обойдется без последствий? — вкрадчиво проговорил Кольт.

— Да. Разве легкое головокружение и небольшая дезориентация на местности, — сказал Дэниэл, небрежно пожимая плечами.

— Понятно. Ты идешь со мной.

Остальные подопечные Кольта тоже были немало впечатлены увиденным.

— А нам-то что делать, сэр.

— Откуда мне знать. Идите и найдите себе приличную работу. Все равно из вас, тупые ублюдки, не выйдет никакого толку, раз какой-то сопляк укладывает вас с полпинка.

— Не волнуйтесь, господин полковник шутит, — сказал Дэниэл дружелюбно, — он с удовольствием увидится с вами, камрады, в следующий понедельник.

Кольту требовалось перевести дух. Оттого он отвел своего протеже в самую грязную и заплеванную закусочную в округе, какую только сумел найти. Но это гнусное и вонючее заведение работало круглосуточно, а цены на еду и выпивку здесь были самыми демократичными. Дэниэлу он взял суп, салат и кофе, а себе — графинчик и рюмку.

— А вы сами не будете? — спросил Дэниэл, подозрительно разглядывая тарелку овощного супа с грудинкой, густо забеленного молоком.

— Нет.

Организм Кольта давно самым мистическим манером приспособился к его изуверской диете и научился добывать белки, углеводы, витамины и минералы исключительно из той горючей жидкости, которую он вливал в себя галлонами. Звучало псевдонаучно и фантастично, но огнеупорные внутренности бывшего полковника надменно опровергали основополагающие постулаты биологии, химии и физики. Быть может, сказывались последствия услад-плюсового облучения? Может, за шесть лет службы в Гетто он мутировал? Кольт думал об этом каждый раз, когда мочился чем-то вроде жидкого синего пламени. Но настала пора поразмыслить о более серьезных вопросах.

— Итак, кто ты. Супер-Дупер-Мэн? — спросил полковник у Дэниэла хмуро, разглядывая его молодое, чистое лицо.

— А?

— Нет, погоди. Ты — Бэтмэн.

— Кто?

— Человек-Летучая Мышь.

Дэниэл оскорбился и с обиженной физиономией замер с ложкой в одной руке и ломтем хлеба с маслом в другой.

— Сэр, если вы не перестанете обзывать меня, я уйду.

— Ладно. Где ты этому всему обучился?

Прежде, чем ответить, Дэниэл с брезгливой миной оглядел окружающую антисанитарию. Покрытая пятнами ветхая скатерть на потрескавшемся столе выглядела так, будто пролежала здесь со времен основания Священной Ортодоксии. Но суп был вкусный и сытный на удивление, и он попросил у сонного официанта добавки.

— Я учился в Военной Академии имени Константина Первого…

Кольт погрозил ему пальцем своей стальной руки. Выглядело это тем более устрашающе, что своей стальной конечностью полковник мог без труда прошибать стены.

— Я не первый день живу на свете. Если ты не хочешь или не можешь говорить, я пойму. Но не ври мне, поганец! Скажешь тоже! Военная Академия! Тамошние кадеты годятся лишь для того, чтобы красиво маршировать на парадах в честь государственных праздников на глазах у своего любимого Императора! Тьфу!

Дэниэл не испытывал желания вступаться за поруганную честь альма матер. Равно как и государя Императора.

— Не хочу спорить, поскольку вы правы, сэр, но нашу контрольную группу Гамма тренировали по специальной экспериментальной программе, включая восемьдесят четыре часа боевых Дабл-Ви симуляций в неделю.

— Что за программа? — спросил Кольт с любопытством.

К сожалению, Дэниэл не сумел в полной мере удовлетворить его профессиональный интерес.

— Не сочтите за неуважение, сэр, но, когда это началось, мне было всего восемь, я многого не понимал, а многого не помню. Но люди в погонах и в белых лабораторных халатах постоянно твердили, что я должен гордиться тем, что меня отобрали из десятков тысяч других претендентов, представляете? Гордиться! Черт возьми.

Признаться, критерии отбора до сих служили для Дэниэла тайной тайн. В свои восемь он меньше всего напоминал заготовку для будущего Übermensch'а [11] Сверхчеловек (нем.) . Он был стеснительным, близоруким и весьма упитанным карапузом, каковой факт давал брату и сестре веские основания дразнить его поросенком. Еще он носил очки, страдал астмой и страшно за-за-заикался, когда нервничал. А нервничал он постоянно. Он боялся всего на свете. Но больше всего на свете он боялся старшую сестру. Виктория вечно его травила, изводила и колотила. А однажды засунула его голову в духовой шкаф.

Впрочем, уже через три месяца обучения по сверхсекретной программе воспоминания о сестре и духовке совершенно перестали тревожить маленького Дэнни. Теперь он был озабочен одним. Выживанием. Бесконечные сеансы военных Дабл-Ви симуляций перемежались реальными изнуряющими тренировками, и вскоре пухленький мальчуган превратился в настоящий ходячий скелет, в крохотного узника концлагеря. Он был истощен не только физически, но и умственно, и эмоционально. Каждый раз, когда его заталкивали в камеру виртуальной реальности, он истошно вопил, рыдал, размазывая слезы по лицу, и упирался, цепляясь за стены камеры всеми четырьмя конечностями, как шимпанзе. И каждый раз безнадежно проигрывал эту борьбу, и каждый раз тяжелая крышка камеры захлопывалась над его головой, будто крышка гроба. Под мерный плеск питательных жидкостей и стрекот самописцев он погружался в невыразимо ужасный мир, полный боли и страданий.

Он стал свидетелем — и участником — тысяч битв, начиная с тех древних времен, когда в схватке сцепились две обезьяны, и победившая провозгласила себя человеком; и заканчивая самыми драматичными спецоперациями новейшего времени. Его убивали сотни раз самыми изуверскими и фантастическими способами, захватывали в плен и пытали. Его топили, сжигали заживо и распинали. Его пронзали отравленными дротиками и разрубали самурайскими мечами. Адепты самой страшной секты в истории человечества — Второй Марсианской Утопии — провели над ним непостижимый ритуал, аккуратно расчленив на миллион сто шестнадцать кусков и, уже неживого, но еще немертвого, скормили самому странному цветку во Вселенной — плотоядному омни-лотосу, произрастающему на склонах заповедного вулкана Олимп. В утробе древнего цветка он гнил и переваривался, пока его бессмертная душа не умерла, а смертное тело не превратилось в облако неразрушимой курящейся эктоплазмы…