Александра Седых - Башня континуума

— Доброе утро. Как спалось, парень.

— Отвали! Придурок! Косоглазый!

Хацуми вовсе не обиделся. Он и впрямь был малость косоглаз.

— Опять кошмары?

— Отвали!

— Чашечку кофе?

— Я хочу умереть. Какая, твою мать, чашечка кофе?

— Значит, чашечка кофе, яичница, тосты, бекон. Отлично. Все готово.

Завтрак — яичница с сыром и беконом, поджаренные ломти хлеба, запотевшая бутылочка ледяного пива и горячий, сладкий, крепкий кофе — слегка примирил Дэниэла с жизнью, но, едва он взялся за еду, за окнами раздался душераздирающий вой слившихся воедино сотен голосов, многократно усиленный мощными динамиками. Челюсть у Дэниэла отвисла, бекон и сыр вывалились изо рта.

— Что за…

— Не обращай внимания, похоже, у этих ублюдков обострение, они там с утра пляшут и поют, поют и пляшут.

Не обращать внимания было дельным советом, но, увы, трудновыполнимым. Сектанты столь громко и воодушевленно орали, что натянутые нервы Дэниэла зазвенели, как струны.

— Так, с меня хватит. Я сейчас как раз в подходящем настроении для решения твоей маленькой проблемки, Бенджамин. Сейчас поем, пойду и укокошу их скопом. Я просто приду туда и перестреляю их к черту. Я вышибу им мозги.

Хацуми забеспокоился. Едва ли Дэниэл буквально намеревался осуществить свой великий план. И, тем не менее, лучевая винтовка лежала у него в комнате, а стрелять Дэниэл умел поразительно неплохо, как убедился Хацуми, когда они… впрочем, неважно.

— Нет, не вздумай, Дэнни. Эти ублюдки опять попадут на первые полосы всех газет и в выпуски новостей. Нечего создавать им паблисити. Кушай. Скоро они должны закончить свои… богослужения.

— Надеюсь. Что ты теперь намерен делать?

Физиономия Хацуми подернулась непритворной печалью. Если бы приверженцы Культа только мусорили у него под окнами, орали и вваливались к нему в книжную лавку, он бы это как-то пережил. Но дело в том, что книжная лавка была для Хацуми дополнительным источником дохода, а на жизнь Хацуми зарабатывал, содержа сеть шикарных и эксклюзивных опиумных салонов. Дела у Хацуми шли неплохо, в прошлом году он попал на страницы Справочника Туристической Ассоциации Луизитании, но тут началась вакханалия с Культом. Экзальтированные неофиты хлынули на Луизитанию широким потоком. Мало того, что сектанты отпугивали добропорядочных туристов, создавали проблемы владельцам отелей и магазинов, так еще их нисколько не интересовали обычные достопримечательности Луизитании — игорные дома, притоны и так далее. Неофиты желали одного: поглазеть на ту самую статую, отведать Священный Гамбургер и поучаствовать в оргии пения, совокупления и обжирания.

Бизнес Хацуми терпел значительные убытки. Зато, надо думать, Синдикат и таинственные вдохновители Культа снимали жирные сливки с внезапно обрушившейся на Культ популярности. Неведомо, что за безвестный гений придумал трюк с танцующей статуей, но фокус-покус сработал безотказно.

— На днях я обратился в профсоюз и в местную ячейку НТА, камрады велели мне потерпеть, — наконец ответил Хацуми угрюмо.

— То есть, власти думают, это ненадолго, и намерены ковать железо, пока горячо?

— Надолго, ненадолго — не знаю, но, похоже, никто не ожидал такого крутого поворота. Посмотри, только в нашем районе отели сплошь забиты сектантами, а казино и бордели стоят полупустыми. Невероятно! С другой стороны, профсоюз согласился оплатить мне и другим пострадавшим издержки, стало быть, раздача Священного Гамбургера, пока не остыл, дело настолько прибыльное, что каждому достанется кусочек. Но что за люди! Опиума, борделей и шампанского им недостаточно! Чудеса им подавай и знамения! Танцующие статуи им подавай!

— Безмозглые, несчастные выродки, — проговорил Дэниэл с тягостным отвращением к сектантам в частности и к человеческому роду в принципе.

— Безмозглые — не спорю, но несчастные? Едва ли. Выглядят они вполне счастливыми. А счастье — это ли не конечная цель нашего бренного существования?

— Старый маразматик, ты еще скажи, что все, что нам нужно — любовь.

Хацуми расхохотался.

— А что? Любовь, малыш! Я действительно думаю — любовь это все, что нам нужно, а? Немного любви с лихвой решит все наши проблемы, а? Все люди братья, я так считаю, а?

— Еще бы ты так не считал. Ты ведь наркоторговец. Кстати… чуть из головы не вылетело, что там тебе написал Даймс? Стряслось что-то?

— А? Ты про его письмо? Нет, нет. Сам почитай, если времени не жаль. Так, ничего интересного, видно, просто решил напомнить о себе старому другу, мне, то бишь, чиркнуть пару строк. Обычные его сентиментальные бредни. Все зовет меня приехать в Коммуну, слиться в экстазе с матушкой-природой, вкусить идиллической, первобытной жизни без электричества, водопровода и горячего кофе по утрам…

Дэниэл поморщился. Он провел в луддитской Коммуне почти год. Пас овец. И коров. Убирал за ними навоз. Работал в поле. И на рыбофермах. Стал подмастерьем кузнеца и выковал меч. Научился стрелять из арбалета. Бесценный опыт. Спал с девушками… со множеством девушек, поскольку луддиты практиковали свободную любовь, и, наверное, какую-то из них осчастливил своим генетическим материалом. Он также участвовал в церемониях Слияния и вместе с луддитами ловил кайф, принимая галлюциногенные грибочки. Наверное, из-за этих самых грибочков, в конце концов, Дэниэлом начала завладевать паранойя. Он стал подозревать, что тут, в Коммуне, все далеко не то, чем кажется. Однако прежде, чем его подозрения переросли в стойкую уверенность и успели навредить кому-нибудь, особенно ему самому, к Дэниэлу обратился мэр Даймс.

— Дэнни, ты славный паренек и всякое такое, но тебе пора уходить.

— Вы меня выгоняете, да?

— Нет. Всего лишь забочусь о твоем благополучии, а также моральном и физическом здоровье. Полагаю, тебе следует отдавать себе отчет в том, что эти грибочки далеко не безвредны и безобидны. Я до сих пор не могу понять, что это за дрянь такая. Могу лишь предполагать, что это некая мутировавшая разновидность Psilocybe semilanceata. По-видимости, мутация произошла восемь веков тому назад во время Последней Мировой из-за массированного применения ядерного, химического и биологического оружия. Да что с тобой, парень. Ты вообще слышал о Последней Мировой? Чем ты занимался в школе? Ты умеешь читать и писать хотя бы?

— Что? Я, по-вашему, какой-то придурок? Я читал Шекспира и… всякое такое. А Последней Мировой в военной академии, где я учился, были посвящены триста тридцать семь часов Дабл-Ви-симуляций. В тринадцать лет я убил и покалечил многие сотни… да что там — тысячи узкоглазых солдат армии Демократического Китая… и этих… как их там? Мерри-канцев.

Даймс выглядел слегка ошеломленным.