Эдуард Семенов - Кодекс Защитника

… На черном бархатном небе поблескивали северным сиянием буквы Закона. Данила в который уже раз обошел вокруг светового столба, похлопывая себя руками по плечам и прислушиваясь к окружающей тишине. Никого! Даже мошкара, которая всю ночь летела на свет, куда-то сгинула! Он повернулся на мысках, услышал, как под ногами скрипнуло колотое стекло, отброшенное сюда мощным взрывом, и вдруг четко почувствовал внутри себя щелчок, как на таймере. Мгновение назад было еще рано, а через мгновение будет уже поздно! Пора! Сейчас или никогда!

Он закрыл глаза и, широко раскинув руки, уверенно шагнул на самую границу светового круга… Лицо оказалось направленным к морю, а спина — к горам. «Хороший знак!» — почему-то подумал Данила и глубоко вздохнул. Тело его образовало классический крест. На короткое мгновение он коснулся руками и позвоночником светового столба, став с ним одним целым. Свет проник в него. Высветил его изнутри. На физическом уровне ощутив его силу, Данила плавно повернул ладони вниз, соединил ступни, а колени согнул так, будто приготовился прыгнуть в темноту. В этот момент все его мышцы пронзила мелкая дрожь, словно в него попала молния или электрический разряд. Продолжая трястись в стиле эскимосского шамана, Данила с усилием поднял лицо и начал с напряжением вглядывается в небо, пытаясь что-то разглядеть там или услышать. Дыхание стало прерывистым и хриплым, а в горле заклокотало, как у человека, который находится в состоянии длительного забега… Через несколько секунд дрожь прекратилась. Данила повел плечами, будто сбрасывая непомерный груз, тряхнул наэлектризованными волосами, выпрямился и заковылял к своему мотоциклу. Подойдя к нему, он оперся одним локтем на кожаное седло, отдышался и начал расстегивать ремни переметной сумки. Каждое движение давалось Даниле с необычайной трудностью. Холодный пот стекал по лицу тонкими струйками. Пальцы срывались и никак не хотели цепляться за пряжку. Когда это произошло в третий раз, Данила вдруг замер и через плечо посмотрел на окно, за которым притаился Черный охотник.

Черный охотник, наблюдавший за ним из своего убежища, неожиданно почувствовал себя словно раздетым. Взгляд Защитника не блуждал по пустым глазницам чердака, а уставился точно туда, где сидел снайпер. На всякий случай охотник кинул себе в рот дополнительную таблетку обезболивающего, покрепче перехватил цевье винтореза, проверил лежащий рядом ним нож, размял суставы пальцев и покрутил шеей, ожидая от Защитника самых неожиданных действий. В следующее мгновение он увидел, как Данила медленно поднял руку на уровень лица, сжал кисть в кулак и распрямил средний палец. Причем это было сделано явно для того, чтобы у Черного охотника не возникло сомнений, что Защитник знает о его местоположении. Мощная оптика, приблизив палец к самому носу снайпера, позволила ему разглядеть его со всех сторон и даже заметить заусенцы на ногте. Это было настолько нагло, что на секунду снайпер просто не мог не потерять самообладания. Кровь его прилила к щекам, он инстинктивно положил палец на спусковой крючок…. и вдруг сообразил, что еще секунда — и его лежка будет раскрыта.

Что было бы дальше, ему даже не хотелось думать! Парень, что лежал рядом и вроде даже сопел во сне, уж точно узнал бы о нем, и не факт, что в рукопашной схватке он стал бы победителем. А там бы и остальные набежали. В итоге могло бы получиться так, что дело, ради которого он здесь лежит, было бы провалено. Черного охотника прошиб пот. Ему бы этого никогда не простили! «Ну уж нет! — сообразил снайпер. — Не для того я здесь столько дней подряд под себя ссал, чтобы вот так нелепо попасться!» Вместо выстрела он непроизвольно сделал движение, которого сам от себя не ожидал. Прошептав себе под нос «бум!», Черный охотник дернул ствол винтореза вверх, как будто после сильной отдачи, и, убрав палец с крючка, сдунул с него воображаемый дымок, как это делал в детстве, когда играл с ребятами в ковбоев и индейцев. Снова приложив к оптике свой единственный глаз, (ко второму после вспышки так и не вернулась чувствительность), он обнаружил, что переметная сумка на мотоцикле открыта, а сам хозяина мотоцикла исчез.

Ушел, гад! — мелькнуло у него в голове. Однако, метнувшись перекрестьем прицела по зоне обстрела, Черный охотник обнаружил, что Данила, если и ушел, то недалеко.

Снайпер увидел Защитника спокойно сидящим на бетонной башке третьего президента России. Мало того, тот со смаком грыз красное яблоко, при этом всем своим видом показывая, что ему совершенно на все наплевать.

И отчасти это было так.

Данила жадно откусывал от яблока кусок за куском, получая от каждого движения челюстью небывалое наслаждение. Он даже причмокивал от удовольствия. Яблочный сок — это было как раз то, что ему нужно, чтобы как можно быстрее восстановиться после потрясения, которое только что пережил его организм.

Это только со стороны могло показаться, что Данилу несколько минут назад укусила сумасшедшая муха, и он исполнил пляску святого Витта исключительно для того, чтобы порадовать заскучавшего снайпера и дремавшего рядом своего названного брата Илью. В реальности он выполнил набор движений из тренировочного арсенала китайских монахов и индийских магов, который в Китеж-граде в шутку называли Момент Истины.

Проделав эти движения в строго определенной последовательности с ориентацией на местности и в так называемый Час Быка (короткий период перед рассветом, когда у поверхности Земли оживают неведомые силы и энергетические потоки), Данила привел свой организм в состояние гиперактивности. Сердце его стало настолько чувствительным и открытым, что получило возможность вступать в резонанс и реагировать на сердца других людей, как локатор на радиоволны. Мозг же обрел возможность превращать эти колебания в чистую информацию, то есть в мысли другого человека. Причем абсолютно не имело значения, на каком расстоянии от Данилы находился человек. Главное только, чтобы этот человек был жив!

В очень короткий период времени на Данилу обрушилась лавина различной информации и наполнила до краев его сознание, его мозг, его тело. Теперь эта информация колотилась в висках, бурлила в крови и билась в его мышцах, как птаха, попавшая в силки. Ему необходимо было время и силы, чтобы выделить из этой какофонии звуков, образов и видений те, которые в ближайшее время реально могли бы оказать влияние на его судьбу.

Тем более, что в первые секунды гиперактивности на Данилу обрушилась информация, от которой ему захотелось опустить руки и сдаться. Просеивая через сито своего сознания все, что удалось ему зацепить, он вдруг понял, что произошло самое ужасное, что только может произойти с Защитником. Как ни старался Данила, как ни прислушивался к ощущениям, которые заставляли его сердце и мозг работать в усиленном режиме, он так и не смог услышал сердце своего противника. Причем это было единственное сердце, чье биение он не смог почувствовать, чьих мыслей не смог прочитать! Фактически это означало, что его ответчика не было в живых! А значит не будет и Суда Божьего! И поединка! И справедливость не будет восстановлена! И некому будет остановить эту кровавую бойню! Мало того, она продолжится и будет продолжаться до тех пор, пока не затянет, как в воронку, весь род человеческий! Какая-то необъяснимая тоска навалилась на Данилу, заставила вызвать огонь на себя и поднять вверх руку с оттопыренным пальцем. В то мгновение он очень хотел, что снайпер одним выстрелом положил конец всем его сомнениям.