Эдуард Семенов - Кодекс Защитника

В тоже время Данила понимал, что в момент истины из глубины колодца и со дна моря на него был направлен точно такой же взгляд. Взгляд, пронизанный теми же самыми чувствами — безразличием, а потом ненавистью и презрением…

Что это? Простое совпадение, случайность, судьба? Неужели пророчества его учителей сбываются, и дела давно забытых дней, вернулись к нему бумерангом? Ведь он никогда не верил им. Не хотел верить тому, что они говорили… Тогда как понять такое совпадение? Ведь случай — это всегда указующий перст Бога, надо только правильно понять, на что или на кого он указывает!

За спиной Данилы раздался страшный грохот. Данила обернулся и увидел, как за ним начал расти пылевой гриб на месте светового столба. «Ракета летела все-таки не десяти минут, а гораздо меньше! Не успел!» — мелькнуло в голове Данилы. Он стал отчаянно оглядываться по сторонам в поисках места, где мог бы успеть укрыться от ударной волны, но в спину ему пахнуло огнем…. Земля зашаталась и, ударив под колени, уронила на асфальт, который треснул и разошелся как яичная скорлупа. Совершив немыслимый кульбит, Данила перевернулся через голову и, ударившись затылком о бетонный край образовавшегося провала, рухнул в черную всепоглощающую бездну.

Туда, откуда на него продолжали смотреть глаза холодной рептилии…

На то, чтобы спустить своего старого учителя со второго этажа, Ибрагиму Султанову потребовалось где-то около получаса. Как оказалось, учитель только с виду выглядел маленьким и хилым. На самом деле под одеждой, центральной частью которой была старая потрепанная кожаная безрукавка из овечьей шкуры, скрывались крепкие мышцы, способные переносить тело и без помощи ног. Цепляясь за уступы и выбоины, как ловкая обезьяна, учитель спустился на первый этаж даже чуть раньше, чем Ибрагим. Гораздо больше времени у Султанова ушло на то, чтобы спустить на землю инвалидное кресло. Но в итоге от кресла все же пришлось отказаться, так как по разбитой и заваленной щебнем дороге катить кресло было совершенно невозможно. Ибрагим взвалил учителя на плечи, подхватил его за ноги. Как только Белковский забрался к нему на спину, хранитель сразу почувствовал его вес.

— Ну, вот, — пошутил Апполинарий Владиленович, — оказывается, пророчество-то было верным. Теперь ты мой боевой конь, а я тот самый всадник! Четвертый… Помнишь, мы говорили.

— Помню, — махнул головой в ответ Ибрагимов.

— И доспехи у меня имеются, — Учитель потрепал свою цигейку. — А шпоры и не нужны. Ног я все равно под собой не чувствую. Видимо от радости.

Ибрагим крякнул, но ничего не ответил на шутку.

— Куда теперь? — спросил он учителя, украдкой вытирая выступившие на лбу капли пота.

— Вперед, к свету! — неожиданно возбужденно указал дорогу его наездник. Он взмахнул воображаемой шашкой и ребром ладони рассек воздух. — Вот никогда не думал, что доживу до такого.

— И я тоже, — в тон ему ответил Султанов.

Они оба рассмеялись, и учитель еще раз взмахнул рукой:

— Ого-го! Посторонись! Битый небитого везет!

Ибрагим сделал первый шаг и спросил:

— И почему это я битый?

— А сейчас узнаешь…

Через десять шагов это стало понятно и без ответа. Конь из него получался никудышный. Наездник оказался тяжеловат, да и дорога была неровная. Ибрагим начал спотыкаться, рискуя уронить седока, который будто обрел второе дыхание, держался за шею крепко и без умолку что-то рассказывал Султанову.

Все, больше не могу, — взмолился Ибрагимов, когда они перешли улицу. — Надо отдохнуть!

— Ну, надо так надо…

Ибрагимов аккуратно опустил учителя на землю, прислонил его к щербатой стене, сел рядом.

— Сейчас отдышусь и дальше пойдем.

— Не спеши, Ибрагим! — крутя головой и осматриваясь, сказал Аполлинарий Владиленович. — Успеем.

И тут же добавил:

— Эх, как долго я сидел в четырех стенах! Никак воздухом открытым надышаться не могу.

Он потянулся и словно молодой поединьщик повел плечами, стал разминать косточки пальцев как перед дракой. Султанов удивленно покосился на него.

— Аполлинарий Владиленович, вас будто подменили. Такое впечатление, что не я ваш конь, а вы мой. Бьете копытом, словно хотите галопом понестись.

Учитель помял мышцы ног:

— Нет, это вряд ли. Совсем ничего не чувствуют.

Султанов, кряхтя, поднялся:

— Ну, тогда лезьте на спину снова и поехали дальше…

С каждым разом тело учителя казалось Султанову все тяжелее и тяжелее, поэтому остановки приходилось делать все чаще и чаще. При этом учитель по-прежнему не чувствовал усталости, а прибавлял себе по капле бодрости и молодости. И даже начал торопить Султанова.

Они уже прошли большую часть пути. До площади им оставалось всего лишь один квартал. Световой столб четко указывал им направление движения и освещал последние метры пути.

— Давайте еще разок отдохнем, — попросил Султанов, — а то что-то спина гудит.

— Давай, — легко согласился Аполлинарий Владиленович. С высоты своего положения он уже видел площадь и изломанные линии мотоциклов. — Вот там есть небольшая ниша…

Именно в это мгновение они услышали тонкий свист, который, судя по всему, разбудил стаи ворон. Полусонные птицы разом поднялись в небо и спиралью закружили вокруг светового столба, злобным карканьем предвещая беду. И та, не заставила себя долго ждать.

— Посмотри, — указал пальцем в сторону света, сказал учитель, — кто-то бежит! Кажется в нашу сторону…

Ибрагим поднял голову и увидел, что действительно, по середине улицы, спотыкаясь на камнях и выбоинах, в их сторону быстро двигался человек. Тень от него была в несколько раз длиннее, чем он сам. И голова тени, трясясь в такт движению, уже почти коснулась их ног.

Именно в этот момент земля натужно, как барабан, загудела, вздрогнула и затряслась. По правую руку от учителя и ученика — буквально в нескольких сантиметрах от них — побежала кривая трещина. Она разделила улицу на две неровные части, потом асфальт лопнул и сломался, как буханка черствого хлеба. Разом свет за спиной бегущего погас, как будто кто-то выключил рубильник. Человек растворился в воздухе, а вместо него на фоне розового утреннего неба начал расти пыльный гриб.

По улице пронесся огненный смерч, сметая и выжигая все на своем пути. Словно кто-то дыхнул на свечку, смахнул пламя с фитиля и загасил ее. Однако до стоящих на асфальте людей смертельное дыхание добралось уже на исходе своих адских сил и лишь слегка коснулось их волос.

И сразу наступила гробовая тишина.

— Вот те на, — удивленно проговорил учитель, слыша, как бьется сердце, — что это сейчас было?

— И я не понял, — смахнув с лица пепел и пыль, добавил Ибрагим и махнул головой в сторону улицы, — куда делся тот парень?