Виктор Пелевин - Смотритель. Книга 1. Орден желтого флага

Алексей Николаевич определенно ждал ответа на свой риторический вопрос, и я коснулся кружка со словом «Да».

- Важно то, что император, недавно переехавший в замок своей мечты, отказался просто так уйти из него в небытие. Сначала об этом почти никто не знал. Романовы после убийства покинули резиденцию — и использовали ее в дальнейшем как рудник и каменоломню, где добывали мрамор и серебро. А примерно через двадцать лет Михайловский замок был передан Инженерному училищу... Вы со мной?

«Да», - ответил я.

- И скоро кадеты и преподаватели стали отмечать странные... проявления, скажем так. В пустой комнате начинал скрипеть паркет. Форточка или окно распахивались или закрывались, несмотря на полное отсутствие ветра. Или - что особо пугало многих - где-то близко слышали игру на флажолете... Прохожие с улицы наблюдали светящийся силуэт в темных окнах. Происходило много подобных событий, но сперва их старались не замечать. Что вы хотите - девятнадцатый век. В моде были артиллерийское искусство, романы в стихах, венерические болезни и борьба за народное счастье. Ну и, понятно, естественные науки... Суеверия считались уделом низших сословий. В результате разговоры о призраке Инженерного замка не пользовались большой популярностью в столице — хотя слухи о нем, конечно, ходили. Зато в Инженерном училище сложилась целая мифология - кадеты, а потом юнкера побаивались живущей с ними по соседству тени... Вы все еще со мной?

«Да», — ответил я.

— Но мир, к великому счастью, состоит не из одних только прогрессивных тенденций. Уже в девятнадцатом веке нашлись дерзновенные души, которые попытались вступить с Павлом в контакт, используя арсенал тогдашних спиритов. Одним из этих людей был мой прапрадед. Я, если вам угодно, потомственный духовидец. Спирит... Хоть и не люблю это слово, похоже на растворитель для масляной краски. Я вам должен, кстати, сказать, что хоть технический арсенал спиритов с тех пор сильно расширился, некоторые из их методов — такие, например, как парафиновая ванна — не претерпели ни малейших изменений. Сейчас я покажу...

Алексей Николаевич встал, подошел к шкафчику у стены и вынул из него какую-то металлическую кастрюлю с проводом. Когда он поставил ее на стол, я увидел, что кастрюля заполнена чем-то вроде застывшего свечного воска.

— Вот, - сказал он, - практически то же самое, что тогда, - только век назад грели на спиртовке. А сегодня все электрическое. Я включу, пусть греется. И водички надо приготовить.

Рядом с кастрюлей появилась кювета, куда Алексей Николаевич почти до краев налил воды из огромной прозрачной бутыли. Все эти предметы, как по волшебству, возникали в его руках — словно я попал в гости к фокуснику, изголодавшемуся по зрителю. Или в лапы к шарлатану, который лечит облысение, заговаривая воду.

- Итак, — продолжал Алексей Николаевич, - перехожу к самому интересному. Мой предок, Федор Степанович, устроился в Инженерное училище чем-то вроде ночного смотрителя — и приступил к опытам. Они проводились по ночам в строжайшей тайне, и скоро ему удалось вступить в контакт с духом императора. Они нашли способ вербальной коммуникации в духе технологий того времени: дух отклонял перо, падающее в колбе с выкачанным воздухом, в сторону одного из трех слов: «Да», «Нет» и «Иное». Были там и другие ухищрения, которые сегодня уже кажутся смешными — но они работали, и Павел рассказал моему предку много интересного...

Алексей Николаевич покосился на свою кастрюлю с парафином и потрогал ее бок. Я испугался, что он может выплеснуть этот парафин на меня — кажется, у спиритов были похожие трюки.

- Оказалось, - продолжал Алексей Николаевич, поглядывая в мою сторону, — что дух Павла вовсе не считает себя привидением, гуляющим по Михайловскому замку. Он успел выстроить в своем воображении целый мир — подробно продуманный, стройный и законченный, где, насколько мог судить мой предок, не было никаких внутренних противоречий. Чтобы объяснить возникновение своего мира из ниоткуда, Павел выдумал эту невероятную историю с опытами Месмера, якобы создавшими новую вселенную... Свою мечту сделаться императором-папой, или, если угодно, высшим магистром всего таинственного и возвышенного, он воплотил в чрезвычайно странном ритуале Saint Rapport. В записках моих образованных предшественников ритуал этот называют «царской теургией». Мне мало известно о его сути — но вы ведь знаете, о чем речь?

«Да».

- На самом деле этот новый мир сперва был типичной для Павла взбалмошно-романтической фантазией, состоявшей из причудливых обрывков его жизненных впечатлений: масонских споров об идеальном мире, парижских сеансов магнетизма, увиденной там же дуэли, где дрался один из лучших фехтовальщиков эпохи — и все это под томительные звуки стеклянной гармоники, изобретенной Бенджамином Франклином. Тот, кстати, и правда жил в Париже в одно время с Месмером и Павлом. Они, возможно, даже встречались... В ту эпоху каждый монарх грезил о неземном величии. Павлу отказала в нем история — но он обрел его во сне, где сделался Павлом Великим.

Меня покоробил такой наглый отзыв о Павле Алхимике, но я промолчал. Недаром ведь Павел покинул Ветхую Землю.

- Фантазия Павла, — продолжал Алексей Николаевич, — не только основывалась на реальности, но была продумана и выверена в мельчайших деталях, со всем свойственным покойному императору педантизмом. Но самое удивительное было в том, что Павел в этой фантазии действительно каким-то образом жил. Вернее, уверен был, что живет. Все попытки моего предка убедить Павла в том, что он просто галлюцинирующий призрак, закончились неудачей. Павел, напротив, чуть сам не свел Федора Степановича с ума, доказывая, что тот живет в инфрамире, или, проще говоря, в аду, куда сам Павел спускается сновидящей тенью, эдаким Дантом...

Алексей Николаевич сделал паузу, словно давая мне возможность высказаться. Но я молчал. Тогда он продолжил:

— Выходило у Павла, надо сказать, весьма убедительно. Федор Степанович скончался в большом душевном смятении, но от него остались записи — и его сын, уже мой прадедушка, Николай Федорович, устроился в Инженерный замок на ту же должность. С молчаливого согласия начальства, среди которого тоже были спириты, опыты продолжились... Все встречи, что любопытно, происходили в этой же комнатке. Правда, тогда она была больше — в советское время ее поделили натрое перегородками с целью запустить сюда как можно больше шариковых... Вы со мной?

«Да», — ответил я после короткого колебания.

— К тому времени в Инженерном замке было уже несколько серьезных библиотек с самой разнообразной литературой на разных языках — образование в те годы было энциклопедическим. Вероятно, Павел научился каким-то образом читать эти книги, узнавая много для себя нового. Однако он не помнил об источнике своих знаний — он делал все как бы в беспамятном трансе. В таком же беспамятстве происходили и манифестации его духа в Инженерном замке — когда кадеты слышали скрип половиц и чувствовали присутствие тени. А в бодрствующем состоянии Павел не вступал в контакт ни с кем и целиком уходил в свой выдуманный мир...