Дмитрий Захаров - Красный жук

– Госпожа инквизитор! – он весело подмигнул спутнице. – Вы смотрели фильм «Молчание ягнят»?

– H-нет… Не уверена, – женщина старательно прислушивалась к звукам, доносящимся с улицы. Авдеев напряг слух, но ничего не расслышал. Только дробный стук их шагов.

– Раньше здесь расстреливали… – дрожащим голосом шепнул Хорьков.

– Намоленное место! – понимающе хмыкнул Сергей. – Ты так и не ответил, майор, к чему такие почести узнику?

– Ты – военный? – Ершов смерил мощную фигуру капитана.

– Всю жизнь в строю! – усмехнулся мужчина. – А нынче капитан в отставке.

– Трудно сказать… – следователь отошел в сторону, пропуская вперед румяного сержанта. Тот гремел связкой ключей, якобы невзначай оглядел с ног до головы Зою, насвистывая модный мотивчик, сунул замок в уключину. Заскрипели тугие петли.

– Я тридцать лет работаю в органах. Всякого насмотрелся. Знаменитый Чикатило – наш земляк, слышал небось. Но и он рыдал как младенец, когда приговор зачитывали, а душегуб был отменный, что и говорить. А этот… – он озадаченно покачал головой. – Такое впечатление, что он смерти не боится. В городе слушок пошел, что не человек это вовсе, а – сатана!

– Деревенские суеверия! – нервно облизал тонкие губы чиновник.

Сержант взялся за массивную ручку.

– Товарищ майор, открывать?

– Первый раз, что ли?! Открывай! – раздраженно махнул рукой Ершов.

Дверь медленно распахнулась, изнутри ударила волна горячего спертого воздуха. Люди стояли сбоку, и не могли видеть находящегося в камере узника, но зловонный запах вытек в коридор, как живая струя. Хорьков брезгливо сжал ноздри тонкими пальцами.

– Обделался он там, что ли?!

Зоя не обратив внимания на смердение, уверенно шагнула вперед, и встала напротив входа. Сержант положил ладонь на кобуру. Сергей подошел к девушке. Внутри оказался обычный карцер. Вопреки ожиданиям, помещение было чистое, стены покрашены голубой краской, потолок крыт свежей побелкой.

– Здесь недавно сделали ремонт! – вежливо кашлянул сержант.

Узенькое решетчатое окошко под самым потолком почти не пропускало света. Карцер освещался тусклой лампочкой дневного света. В правом углу обычная параша, прикрепленные к стене нары, накрепко привинченный стол. Вот и все убранство одиночки. У знаменитого доктора Лектора условия проживания были гораздо комфортабельнее. В углу, на четвереньках, сидел худой человек. Он был одет в грязную куртку, большую ему по размеру, широкие рукава свисали до пола, и такие же мешковатые рабочие штаны. Руки и ноги скованы наручниками. Промеж них висела стальная цепь, крепящаяся к железному штырю, выступающему из стены. Узник замка Иф, не больше ни меньше! Человек поднял голову, оглядел посетителей, ухмыльнулся.

– Ты все еще грустишь, мой сладкий бэби… – голос у арестанта был хриплый, севший, будто простуженный. Он подмигнул девушке. – Привет, сестренка! Порезвимся?

– Заткнись, скотина! – шагнул вперед майор.

– Не трогайте его! – властно сказала женщина. Она буквально впилась взглядом в Кащея, хлестко, коротко спросила чиновника.

– Какого дьявола вы сделали ему инъекцию препарата?!

Тот попятился, будто получил пощечину.

– Я здесь не при чем… Меня не было тогда в институте! Не могу знать!!!

– Проклятье! – выдохнула Зоя. – Лучше всего его немедленно прикончить!

Кащей поднял голову к окошку, и завыл, передразнивая бродячую собаку. Родимое пятно на лбу покрылось бисеринками пота. От этого воя у следователя по спине побежали мурашки. Он сглотнул комок, процедил сквозь зубы.

– Если бы вы знали, что это скотина сделала с несчастной девушкой… К тому же, на его руках три смерти ни в чем не повинных людей. Я понимаю ваши чувства, и с наслаждением всадил бы ему пулю в голову.

– Если его не прикончить, он убежит, – коротко ответила женщина.

– За последние тридцать лет, из этой тюрьмы не было совершено ни одного побега! – с оттенком бахвальства в голосе встрял сержант.

Зоя медленно покачала головой.

– За последние тридцать лет не появлялось такие преступники. Хотите я расскажу, как это произойдет? – она медленно облизала губы, будто предвкушая наслаждение, и не сводя глаз с прикованного человека начала говорить. – Новая доза только начала действовать. Пик активности сыворотки наступит через шесть-восемь часов, с момента укола. Он наберется сил, вырвет из стены этот штырь. Смешное препятствие. Затем он сымитирует сердечный приступ. Дежурный вызовет врача, и трое мужчин войдут в клетку к бешеному зверю. Надо говорить, что случится дальше?

– Откуда Вы это знаете? – нервно оглянулся Ершов.

– Неважно. Главное, что он знает это не хуже меня! – она с отвращением кивнула на скованного цепями мужчину.

– Спасибо за предупреждение, – официально ответил следователь. – Это все, ради чего вы приперлись в тюрьму, и оторвали меня от дел?! – его шея и скулы побагровели.

– Все, что мне надо, я увидела! – коротко ответила Зоя, и повернулась к выходу. Сержант кинулся открывать перед ней стальную дверь.

Майор не мог скрыть негодования. Он сопел как взбешенный бык, глаза налились кровью.

– Слышь, капитан, скажи этой дамочке, что мы тут тоже не пальцем деланые! – несмотря на уморительные жесты чиновника, следователь орал в голос. Зоя равнодушно вышла в коридор, остановилась в дверях, кивнула мужчинам.

– Господин Хорьков и господин Авдеев. Советую поспешить. У нас не так много времени.

– Слушаюсь-с! – чиновник на ходу осваивал старорежимный сленг. Он стелился по полу вслед за женщиной, как умелый лакей.

– Извини, майор! – кивнул Сергей. – Поверь на слово, она не всегда бывает такой сукой!

– Пошли вы все к дьяволу, боссы столичные! – не мог успокоиться мужчина. Сержант закрыл дверь в карцер, но прежде чем последний лучик света скрылся за порогом, оттуда донесся припев известной песенки, тихий смех, и едва слышное вдогонку.

– Мы скоро увидимся, приятель… Очень скоро!

С лязгом захлопнулись засовы, сержант проводил высоких гостей, поставил блокировку на замок. Он уселся на табурет возле камеры слежения, привычным движением достал из пакета небольшой планшет, и возобновил просмотр фильма. Это было грубейшее нарушение устава, но покажите военного, который хоть раз в жизни не нарушал этот самый долбанный устав?! Он полностью погрузился в просмотр кино, и к окончанию смены начисто думать забыл о высоких гостях, здоровом мужике, и чокнутой девице. Красотка хороша, ничего не скажешь, хоть и за тридцатник уже, но и фигура и личико – что надо! Какого хрена она вместо того, чтобы рассекать по столичным клубам лазает по карцерам, одному Господу Богу известно! Он увлекся просмотром нового фильма, скаченного с торрента, и не расслышал тихий шум, доносящийся из камеры. Сюжетная линия могла запросто пойти по другому пути, кабы он взглянул на экран. Там было явственно видно, как худенький человек расшатывает здоровенный штырь, зацементированный в кирпичную стену. На пол камеры подают куски свежей штукатурки, и медленно, неохотно, как старая заноза вылезает из крепежа толстый кусок метала. Однако, как известно случайностей не бывает. Жизнь – это цепь закономерных событий, увязанных в причудливую вязь невероятных совпадений. Сержант отключил видео за четверть часа до окончания смены. Раздался звонок, на экране маячила румяная физиономия молодого лейтенанта. Это было его второе дежурство, и парень немного нервничал. Сержант оставил сменщику пачку чая и упаковку печенья, и утопал домой. Все дальнейшее происходило в точности по сценарию, предсказанному Волковой. Около полуночи из карцера раздался слабый крик. Камера красноречиво запечатлена, как арестованный корчится в агонии. Вот он дернулся дважды, и затих. Перепуганный лейтенант вызвал дежурного офицера, тот в свою очередь тюремного врача. Спустя десять минут в тесном коридоре толпились трое мужчин. Дежурный по смене, немолодой капитан был предусмотрительным человеком. Он на всякий случай вызвал охранника, вооруженного автоматом «Калашникова». На экране было отчетливо видно худенькое скорчившееся тельце. Арестант не подавал признаков жизни. У капитана промелькнула мысль связаться с майором Ершовым, но время было уже позднее, а Трутнев выглядел настолько безобидно, что старый служака передумал, боясь оказаться высмеянным. Такая малость, как пустая мнительность могла спасти ему жизнь, но высшие силы в ту грозовую ночь распорядились иначе. Дверь распахнулась, мужчины зашли в карцер. Врач склонился над тщедушным человечком, прижал стетоскоп к впалой груди.