Сергей Шведов - Подкаменная Тунгуска

— Ну и забавляйся себе, абы не психовал.

То ли доцент Шмонс на самом деле был талантливым педагогом, то ли тунгуска оказалась способной ученицей, но уроки чистописания быстро закончились — тунгуска ловко научилась выводить на бумаге канцелярские завитушки не хуже заправского делопроизводителя в паспортном столе. Оставались только грамотная устная речь и письмо без грамматических ошибок.

Китайские интерактивные программы обучения с помощью компьютера творили просто чудеса с её дикцией. Тунгуска избавилась от своего диковинного таёжного выговора, правда, некоторые звуки всё же выдыхала с гортанной хрипотцой. И, как на беду, а может, и на пользу, эти программы дали ей стойкий северо-китайский акцент, как у дикторов в обучающих программах.

Но самое нестерпимое началось для Ерофеича, когда Шмонс велел накрывать стол по-европейски, с разнообразными тарелками, ножами, ложками и вилками. Пришлось старинный комода, к которому никто не прикасался. Набор столовых приборов остался в избе ещё от прежних хозяев, живших при царизме, когда Россия была «тюрьмой народов». Ерофеич, привыкший хлебать деревянной ложкой из глубокой миски и есть с ножа, пыхтел и фыркал, когда его тыкали носом в его невоспитанность.

— Это вилка для рыбы. А ты мясо кушать.

— Откуда ты знаешь, чума чУмная?

— Лев Борисыч научил, хозяйна. Вилка для рыбы короче закусочной, у ней четыре коротких зубца с небольшим специальным углублением между средними для отделения костей. Эта вилка кладется слева от столовой.

— Ну ты, Шманец, даёшь! Научил дуру разговаривать по-человечески. А эта маленькая вилка — что за она?

— Десертная вилка — три зубца. Кушать сладкое.

— А это что за фигня?

— Фруктовая вилка — два зубца.

— Шманец, ты на кой мне прислужницу портишь?

— На пользу дела, мужик. А ты, Фёкла, забудь словечко «хозяйна». Иван Ерофеич твой «хозяин», поняла?

Тунгуска закивала, как заводная кукла.

— Я понял, Лев Борисыч.

— Не «понял», а «понялА»! Так говорят по-русски все женщины… Я видела, слышала, сделала… Я хорошая, я умная, я красивая… Понятно?

Тунгуска опять с охотой закивала, и теперь уже все заметили, что она научилась улыбаться краешками губ.

— Да пропади она пропадом эта Фёкла! Чо ты забавляешься с этой дикаркой, как с дрессированной лисичкой?

— Потом поймёшь, мужик. Не всё так сразу. Я сделал на тунгуску крупную ставку в рискованной игре. Разработал великолепную многоходовку. Эта проходная пешка должна вывести меня в ферзи, а при необходимости такой незначительной фигурой можно и пожертвовать.

— Тебя сам чёрт не разберёт, Лёвыч!

Шмонс вздрогнул, но сохранил самообладание.

— Не поминай больше при мне нечистого…

— Ладно, прости…так чо ты хотишь?

— Я хочу из неё сделать бизнес-леди.

— Бизнесменшу? Ты рехнулся, Шманец!

— Попытка не пытка… И вообще это не твоего ума дело, мужик.

— И всего-то делов? Да ты с твоей головой выучил её писать покрасивше любой писарчучки из паспортного стола. И говорить эту зверину по-человечьи научил. Потешил себя. Ну и довольно. На то ты и учёный.

— Да, настоящий учёный. Доктор наук. Все мои знания остались при мне. Например, теория игр.

— Картёжных?

— Нет. Под игрой понимается процесс, в котором участвуют две и более сторон, ведущих борьбу за реализацию своих интересов. Каждая из сторон имеет свою цель и использует некоторую стратегию, которая может вести к выигрышу или проигрышу — в зависимости от поведения других игроков.

— Ну, точно для картёжников!

— Нет, теория игр — это раздел прикладной математики, точнее — исследования операций. Очень важное значение она имеет для искусственного интеллекта и кибернетики, особенно когда владыки мира приступили к управлению сознанием специально оглупленных масс.

— Это как это получается?

— С помощью комбинаторики. Да, согласен, карточная игра в покер, а особенно в бридж, просто идеально подходят для иллюстрации этого метода. А игра в преферанс становится простой и наглядной при использовании теории графов.

— Для князьёв и графьёв, что ли?

— Нет же. В теории графов каждое событие можно изобразить как совокупность точек, соединенных линиями — графами. Это позволяет нам легко понять управление сетевыми системами, где каждая отдельный индивид стремиться остаться инкогнито для остальных, а в целом вся сеть может представлять тайную операцию по захвату чужой собственности. Это позволяет обездолить людей руками самих же несчастных. Причём, можно вбить в головы порабощённым идиотам, что их освободили от небывало жестокого угнетения и сделали равными всем прочим людям из свободного мира.

— Шманец, я ни хрена не разбираюсь в том, что ты сказал. Но сказано связно, произнесено знатно. Чую, что со мной говорит не малахольный чудик, а настоящий учёный. Ты уже здоров на голову. Вот это-то и радует.

— Ну и под конец всё это конкретное знание увязывается в общую теорию систем. Поведение таких систем описывается телеологическими уравнениями, выражающими характеристику поведения системы в каждый момент времени как отклонение от конечного состояния, к которому система как бы стремится сама по себе.

— А к чему вся твоя телялолухия?

— Телеология — наука о достижении цели, если выражаться простым языком. На ней я построил систему личного обогащения. Делать деньги ради денег — психопатология. Деньги порождают власть, вот что главное! Власть денежной мошны превыше власти меча, прочнее крепостничества и эффективней синергетического эффекта от патриотического подъёма при борьбе с угнетателями. Банки владеют всем миром. Кто будет повелевать банками, тот и станет повелителем мира.

— Ты не антихриста ли помянул?

— Нет, но наша триада — я, ты и тунгуска — сможет стать тараном, взламывающим любую закрытую систему власти. Я — со своими познаниями. Тунгуска — со своей звериной интуицией, не затронутой цивилизацией. Ты — с безжалостностью убийцы. Мы сможем править миром так, что об этом никто не догадается. И нас никто не будет знать в лицо.

— Лёва, ты не того ли, часом? Может, я рано обрадовался начёт твоего здоровья?

— Нет, я сужу трезво, здраво и гляжу в будущее проницательно. — Рассудительного ума у меня в достатке, хоть я и не чувствую запахов, не различаю вкусов. Не ощущаю пальцами на ощупь тёплое или холодное, гладкое или шершавое.

— А… с бабой у тебя как?

— Ещё не пробовал.

— Испытай себя на Фёкле.

— Да не тянет на неё. Хотелось бы с настоящей женщиной попробовать.

Фёкла как раз вынимала из печи чугунок с топлёным молоком для Шмонса, держа его рогачом на весу. И так трахнула рогачом о пол, что чугунок треснул.