Михаил Тырин - Жёлтая линия

— Вы… вы ивенки… — с трудом прохрипел он. Я взял его за подбородок и повернул голову так, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

— Мое имя… — медленно и раздельно начал говорить я.

— Нет! — крикнул вдруг Щербатин. — Молчи. Ни слова! — И, хорошенько встряхнув Нуя, зашипел ему в ухо:

— Да, мы ивенки. Нас тьма, мы везде. Мы настигаем своих врагов и караем их. Каждый, кто осквернил нашу землю, будет казнен. Ты первый, за тобой последуют тысячи. Мы поднялись из болот в небеса и не вернемся до тех пор, пока не умрет последний враг!

До последнего мига я сомневался, что это Нуй. Я подсознательно боялся, что мы ошиблись. Но страх, вспыхнувший в глазах этого человека, развеял все сомнения. Это был Нуй.

— Не промажешь? — спросил Щербатин.

— Ни в коем случае!

Щербатин оттолкнул Нуя на камень, я в тот же миг вскинул ружье.

— Отправляйся на Обонаху! — Сверкнула бледно-оранжевая молния, и голова форс-мастера мгновенно превратилась в дымящийся шар. Он не успел даже вскрикнуть.

Сразу навалилась слабость, я опустил оружие. Захотелось присесть.

— Ну вот, — вздохнул я, — выбор сделан. Теперь, Щербатин, драпаем отсюда со всех ног, пока нас…

— Тихо! — Он предостерегающе поднял руку. В кармане у мертвеца вновь заговорила рация.

— Земля, я Воздух. Определите время для взлета…

Щербатин осторожно вытащил рацию, нерешительно поднес к губам, снова опустил.

— Сегодня великий день, — сказал он. — Сегодня я совершу свой последний грех…

— Земля, я Воздух, не слышу вас…

— Щербатин, что ты такое говоришь?

— Молчи, Беня, ты тут ни при чем. Это мой путь.

— Ты свихнулся! Ты все равно их не остановишь.

— Не остановлю, но сделаю все, что могу. Молчи, Беня, не мешай сосредоточиться.

— Земля, я Воздух…

— Щербатин, они все равно снова прилетят! Ты ничего не сделаешь один.

Давай просто уйдем, слышишь?

— Когда еще они прилетят? На наш век хватит пожить, Беня. Все, тишина.

Будем считать, экспедиция не удалась.

— Земля…

Он поднес рацию к губам и спокойно ответил:

— Да, я Земля. Можете взлетать.

— Мы можем запускать двигатели? — уточнил пилот.

— Запускайте, мы отвели людей.

— Начинаем обратный отсчет…

Щербатин бросил рацию и тщательно отряхнул ладони.

— К машине!

Я сел за управление, поскольку Щербатин не мог вести — у него все ходило ходуном. Мы тихо съехали с площадки и покатили по пологому склону, аккуратно объезжая кусты. Кажется, никто не обратил на нас внимания.

Минут через пять мы услышали, как взревели двигатели. Местность озарилась бело-желтым светом, от которого бросились в стороны стремительные тени. Нам не дано было увидеть, как ревущие огненные струи ударили в землю и в одно мгновение испепелили две сотни цивилизаторов и целую гору военной техники. А также неизвестно сколько тысяч солдат, законсервированных в “сушилках”.

Почти сразу взорвались боеприпасы и энергетические блоки в контейнерах.

Взлетающий транспорт лишился равновесия и рухнул. Лопнули топливные баки, огненный вихрь взмыл на сотню метров. Несколько горящих обломков упали неподалеку от нас.

Ехать по гористой местности было непросто, но вездеход хорошо справлялся с дорогой на спусках и подъемах, с ходу брал небольшие расщелины и переползал через груды камней.

Потом дорога стала ровной. Мы катились по каменистому плато, впереди мерцали какие-то огни, они двигались, исчезали, вновь появлялись.

Неожиданно я увидел мост, дорогу. Светало, вокруг не было ни души. Я вырулил на середину и погнал на предельной скорости. Наверно, не стоило так рисковать — глаза слипались от усталости, руки просили отдыха.

В какой-то момент я вдруг увидел под колесами серебристую полосу, и меня прошиб холодный пот. Серебряная линия для восемнадцатого холо! Но это была всего лишь дорожная разметка, и я мог двигаться по ней сколько угодно.

И еще что-то изменилось вокруг. Кажется, я просто распробовал наконец вкус воздуха.

Июнь 2204 года, Восточный Казахстан, Региональная база адаптации внесоциальных общественных элементов.

Тишина. Жалюзи шинкуют утренний свет из окна, в воздухе вспыхивают редкие пылинки. В комнате только стол и два стула — все, что нужно для разговора.

— Я не теряю надежды понять, что вы собой представляете. — Голос вежливый, но твердый. Совсем молодая девушка, она хочет казаться взрослей и солидней, поэтому разговаривает строго. — Вы и дальше намерены скрывать свое прошлое?

— Я ничего не скрываю. Вы уже знаете не меньше, чем я сам.

— Да, казалось бы… Вам задавали вопросы даже под гипнозом. Что это за странные фантазии о космических перелетах? Аппаратура показывает, что вы не врете — стало быть, сами верите этому?

— Верю, потому что это вовсе не фантазии.

— Не надо строить из себя сумасшедшего. Вас исследовали психиатры, и вы признаны здоровым.

— Спасибо, я так и думал.

— Как вам удалось дожить до зрелого возраста, не оставив ни единого следа в мире? Ваша дактилокарта не зарегистрирована ни в одной информационной системе. Вы никогда не проходили генотипоскопию. То же самое касается и вашего якобы имени. Кстати, что за странное имя — Беня?

— Так получилось, что это мое имя.

— Напрасно боитесь открыться. Мы хотим всего лишь помочь вам. Мы хотим найти для вас нишу в обществе, точно так же, как делаем это для сотен людей, утративших социальные связи.

— Спасибо. Я с благодарностью приму помощь.

— Но как, скажите на милость, мы можем помочь? Вы — некое странное существо, которое словно только вчера появилось на свет. Такое ощущение, что вы не прошли ни одной школьной ступени, не участвовали ни в одном интенс-курсе или профессиональной программе. Ваших знаний не хватит даже для того, чтобы настроить бытовой кухонный синтезатор. У вас вообще когда-нибудь была специальность?

— Конечно. Я поэт.

— Да? Интересно узнать, где вы получили такую профессию?

— Я прожил жизнь. Разве этого недостаточно?

— Ну вот, опять… Теперь еще скажите, что вам двести лет.

— Мне действительно примерно двести лет. Пожалуйста, не мучайте меня расспросами. Дайте мне нишу в обществе, и я больше не буду вас беспокоить.

— Мы пытаемся найти эту нишу, но вы выпадаете из всех мыслимых стандартов.

Пятилетние дети более готовы к жизни, чем вы. Вы не умеете ровным счетом ничего.

— Почему? У вас здесь очень красивый сад. Я мог бы убирать мусор, подстригать кусты, ухаживать за клумбами. Разве это так сложно? — Я невольно нащупал в кармане чудом сохранившийся пакетик с семенами водавийской капусты.

— Представьте себе, сложно. Что вы знаете о химическом составе почвы? Или о свойствах трансгенных удобрений?