Михаил Тырин - Жёлтая линия

— Может, плохо им объяснили?

— По-всякому объясняли. Целый поселок для них выстроили вместо ихних термитников. Все хорошо, красиво, домики чистенькие, светлые, как игрушки. Не понравилось. Натащили туда земли, травы, червяков каких-то — опять сделали норы. Не понимают, как надо жить.

— А может, наоборот? Может, лучше нас понимают? — Меня от самогона, как всегда, потянуло в философию.

— И работать не хотят, — продолжал горевать дядя Коля. — Вот, что хочешь с ними делай — бей, ори, пинай, — они с места не сдвинутся. Ульдры — те попроще.

Я, конечно, понимаю, колонизация дело всегда нелегкое и недоброе. Но если б у нас Америку не открыли, где бы сейчас были те индейцы? В хижинах!

— Не знаю, дядь Коль. Ничего не могу сказать.

Он задумчиво покатал по столу пустую бутылку и отшвырнул ее в угол.

— А чего мы с тобой головы забиваем, Бориска? Наше с тобой дело — в люди выбиться. Времен хороших дождаться. Здесь будет шахта. Нормальная оборудованная шахта, а не эта крысиная нора. Я могу запросто стать ее начальником, потому что соображаю в этих делах. Тут поблизости еще три шахты, может, и они моими станут. Ты погляди, кто здесь работает — одни дебилы. Галактический пролетариат, мать его.

— А мне что светит? — деликатно поинтересовался я.

— Ну, во-первых, я смогу тебе помочь. Что ж я, земляка не вытащу? Да ты и сам, если в дурь не ударишься, можешь подняться. Тебя, Бориска, между прочим, в любой момент командиром группы сделать могут. А там и до сводного отряда недалеко.

— Это с какой же радости?

— Людей понадобится больше, люди понадобятся опытные. А где их взять? Да и ставки возрастут. Кадры — они везде решают все, мало-мальски проверенный человек — уже фигура.

“Щербатина ему надо, — с тоской подумал я. — Вот они бы нашли общий язык.

А я — что с меня взять? Я жизненные маршруты просчитывать не умею, я только по течению…”

— Дядь Коль, а как ты попал в Цивилизацию? — спросил я.

— Да так… наверно, как и ты.

— Я случайно. Я спьяну. А ты?

— Ну, тоже случайно. Ехал в грузовике, и какой-то дед в кузов попросился.

Подвезли. А когда уходил, бумажку мне в руку сунул. Там телефончик и пара слов… сам знаешь, каких. Хотел выкинуть, а потом думаю, дай позвоню для смеха. Оказалось, все правда.

— Очень интересно. Откуда же дед тот телефончик узнал?

— Это вопрос. Главное, на вид — полное отребье, алкаш и бродяга.

— Сдается мне, дядь Коль, много таких дедов бродит с бумажками по белому свету. Откуда только берутся?

— Я так думаю, что нам лучше этого не знать, Бориска. Потому что в любой день сам таким дедом стать можешь. Будешь ходить, телефончики раздавать и локти кусать от досады.

— Это как же? Я не понимаю.

— И я пока не очень понимаю. Я только гляжу, что Цивилизация никого не наказывает. Она может только отогнать от общего корыта. Так что будь умницей, служи хорошо и вредных разговоров не заводи. Хорошо понял?

— Чего ж непонятного?

— Выпьем по последней, Бориска, за то, чтобы их ботаники поскорей уж разобрались с этим белым углем. Так получается, что моя жизнь теперь только от него и зависит. Я всего себя уже на эту клеточку поставил. — Он вытер губы и поднялся. — Пора мне в шахту прогуляться, посмотреть, что да как. И тебе надо на маршрут.

— Конечно. — Я тоже встал.

— Заходи, если что надо. Я земляка всегда выручу. И просто так заходи.

Посидим, поболтаем.

— А если я не один буду, можно?

— А это смотря с кем. Оловянных солдатиков не приводи, не выношу. Они, как копилки с глазками.

— Нет, я земляка приведу. Он вам понравится.

Я взял свою дубинку и выбрался на поверхность. До наступления золотого века предстояло еще немало ею поработать.

Через несколько дней команда “Крысолов” была полностью укомплектована и вооружена. По правилам, она уже считалась боеспособным подразделением, хотя я бы с такой оценкой не спешил. Большинство бойцов не имели никакого понятия о военной службе, некоторым приходилось поправлять шлем, потому что они надевали его задом наперед.

По этой причине нас так и не пустили в болота, а оставили на комендантской службе. Мы вошли в состав бригады, которая обеспечивала порядок в одном из оккупированных поселков. Голубую форму нам, правда, не выдали, ограничились только лентами на шлемах.

По моему убеждению, причина была другая. Наш командир Отон-Лид был человеком уже немолодым, солидным, с немалым холо. Возможно, ему требовалось просто набрать уцим до круглой суммы или дослужиться до какого-то звания, не знаю. Ясно было одно — в окопы он не стремился. А значит, и нам они не грозили.

Служба досталась нетяжелая. По утрам мы ходили по домам с разрядниками и выгоняли ульдров на улицу, где заталкивали их в вагончики и отправляли на шахту. Занятие во всех смыслах гнусное, однако очень бодрит перед началом дня.

Днем же приходилось просто прогуливаться по улицам и наказывать электрическими разрядами слишком шаловливых “детей природы”. Ивенки в этом поселке тоже были, но их держали в закрытых охраняемых секторах. Любые попытки ассимилировать два народа неизменно кончались массовыми драками, брызгами крови на стенах и клоками выдранных рыжих волос повсюду.

За несколько дней я здорово осмелел и привык к своей роли. Я уже мог, не задумываясь, влезть в толпу дерущихся ульдров и разбить им физиономии дубинкой.

А иногда достаточно было только состроить свирепую рожу и заорать погромче, и они разбегались сами. Я их не боялся, а только ненавидел. И чем больше ненавидел, тем меньше боялся.

Мой танковый магнитофон ждал своей очереди в ранце. Как-то раз Отон-Лид на целый день уехал на основную базу, оставив вместо себя Нуя. Само собой, договориться с Нуем о небольшой отлучке было легко.

Я подошел к воротам охраняемого сектора и позвал охранника. Мне повезло — из будки выглянул тот самый Лиус, с которым меня знакомил кладовщик Фил. Лиус почесал лоб, всматриваясь в мое лицо, и наконец узнал.

— Зря пришел, — с искренним сожалением проронил он. — Здесь девочек не выпускаем, условий нет. Приходи деньков через шесть-восемь, ребята хотят тут одну будку приспособить.

— Мне не девочку, — сказал я. — Мне надо поговорить с кем-нибудь из пленных.

— Поговорить? — Он удивился и даже, кажется, насторожился. — Зачем с ними говорить?

Мне пришлось трясти магнитофоном и заводить басню о моей старой профессии собирателя звуков. Лиус слушал с таким замешательством, что меня чуть смех не разобрал. Я вытащил из ранца лоток с лепешками из червячной пульпы и пару бутылочек.

— Вот, сувенир от болотной пехоты.

— Ну, дело твое, — махнул рукой Лиус, приняв взятку, но не перестав удивляться. — Заходи в зону, говори, с кем хочешь.