Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений в 10 т. Т. 10. Хромая судьба.

СЕРГЕЙ . Пардон, пардон и еще раз пардон! Пап, мамуля сказала, что у тебя свечки лишние найдутся. Дай парочку, не пожалей для любимого сына!

КИРСАНОВ ( роясь в бюро ). Обязательно надо перед приходом домой надраться...

СЕРГЕЙ . Да кто надрался-то? Пивка выпили, и все.

КИРСАНОВ . Тысячу раз просил не являться домой в пьяном виде!.. Кто этот негр, откуда взялся? Зачем таскаешь в дом иностранцев?

СЕРГЕЙ . Да какой же он иностранец? Петров, Артур Петрович, наш простой советский человек. Мы с ним под Мурманском служили. Я ведь тебе рассказывал. Он же меня в эту фирму пристроил...

БАЗАРИН . А почему он тогда такой черный?

СЕРГЕЙ . А потому, что у него папан — замбийский бизнесмен. Он тут у нас учился. В Лумумбе. А потом, натурально, уехал — удалился под сень струй.

БАЗАРИН . Ах вот оно как. То есть он, получается, замбиец...

СЕРГЕЙ . Ну, положим, не замбиец, а га...

БАЗАРИН . Что? В каком смысле — га? Не понимаю.

СЕРГЕЙ . Объясняю. Папан у него из племени га. Есть такое племя у них в Замбии. Га. Но на самом деле Артур, конечно, никакой не га, а самый обыкновенный русский.

БАЗАРИН ( глубокомысленно ). Ну да, разумеется, поскольку мать у него русская, то вполне можно считать...

СЕРГЕЙ . Мать у него не русская. Мать у него вепска.

ПИНСКИЙ ( страшно заинтересовавшись ). Кто, кто у него мать?

СЕРГЕЙ . Вепска. Ну, карелка!.. Ну я не знаю, как вам еще объяснить. Народ у нас есть такой — вепсы...

КИРСАНОВ . Ладно. Бери свечи и удались с глаз долой.

СЕРГЕЙ . Слушаюсь, ваше превосходительство! Премного благодарны, ваше высокопревосходительство! ( Уходит. )

БАЗАРИН . Ну и поколение мы вырастили, господи ты боже мой!

ПИНСКИЙ . Да уж. С чистотой расы дело у них обстоит из рук вон плохо. По-моему, все они русофобы.

БАЗАРИН . Ах да перестаньте вы, Александр Рувимович! Вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. Нельзя жить без идеалов. Нельзя жить без авторитетов. Нельзя жить только для себя. А они живут так, будто кроме них никого на свете нет...

КИРСАНОВ . Жестоки они — вот что меня пугает больше всего. Живодеры какие-то безжалостные... Во всяком случае, так мне иногда кажется... Без морали. Ногой — в голову. Лежачего. Не понимаю...

ПИНСКИЙ . Не понимаешь... Мало ли чего ты не понимаешь. А понимаешь ты, например, почему они при всей своей жестокости так любят детей?

КИРСАНОВ . Не замечал.

ПИНСКИЙ . И напрасно. Они их любят удивительно нежно и... не знаю, как сказать... бескорыстно, что ли! Любят трогать их, тискать, возиться с ними любят. Радуются, что у них есть дети... Это совершенно естественно, но согласись, что у нашего поколения все это было не так... А то, что ты их не понимаешь... так ведь и они тебя не понимают.

КИРСАНОВ . Не собираюсь я с тобой спорить, я только вот что хочу сказать: я не огорчаюсь, если люди не понимают меня, но мне становится очень неуютно, когда я не понимаю людей. Особенно своих детей.

Пауза.

ПИНСКИЙ ( ни с того ни с сего ). Был бы я помоложе, взял бы сейчас ноги в руки, только бы меня здесь и видели. Вынырнул бы где-нибудь в Салехарде, нанялся бы механиком в гараж, и хрен вам в зубы...

КИРСАНОВ . Ну да — без паспорта, без документов. Всю жизнь скрывайся, как беглый каторжник...

ПИНСКИЙ . Да что ты понимаешь в документах, профессор? Тебе какой документ нужен? Давай пять сотен, завтра принесу.

Пауза.

КИРСАНОВ . Ноги в руки тебе надо было в прошлом году брать. Сидел бы сейчас в Сан-Франциско — и кум королю!

ПИНСКИЙ . Нет уж, извини. Я всегда тебе это говорил и сейчас скажу. Они меня отсюда не выдавят, это моя страна. В самом крайнем случае — наша общая, но уж никак не ихняя. У меня здесь все. Мать моя здесь лежит, Маша моя здесь лежит, отца моего здесь расстреляли, а не в Сан-Франциско... Я, дорогой мой, это кино намерен досмотреть до конца! Другое дело — голову под топор подставлять, конечно, нет охоты. Вот я и говорю: молодость бы мне. Годиков ну хотя бы пятнадцать скинуть... дюжину хотя бы...

Звонит телефон. Все вздрагивают и смотрят на аппарат. Затем Кирсанов торопливо хватает трубку.

КИРСАНОВ . Да!.. Это я... Ну? ( Слушает. ) А что случилось? ( Слушает. ) Ты мне скажи, дети в порядке?.. Ну, спускайся, конечно... ( Вешает трубку. ) Это Санька. У него какой-то нетелефонный разговор. Посреди ночи. ( Замечает, что в дверях стоит Зоя Сергеевна. ) Это Санька звонил, лапонька. С детьми все в порядке, но есть какой-то нетелефонный разговор. Сейчас он спустится.

ЗОЯ СЕРГЕЕВНА . Повестку получил.

КИРСАНОВ ( ошеломленно ). Откуда ты взяла?

Зоя Сергеевна, не отвечая, подходит к столу и протягивает что-то Кирсанову.

ЗОЯ СЕРГЕЕВНА . На, прими нитронг.

КИРСАНОВ . Чего это ради? Я нормально себя чувствую. ( Кладет таблетку на язык, запивает из чашки. ) Я совершенно спокоен. И тебе советую.

Входит АЛЕКСАНДР КИРСАНОВ, старший сын. Такой же, как отец, рослый, рыхловатый, русокудрявый, но без бороды и без какого-либо апломба. Живет он на последнем этаже по этой же лестнице. Видимо, только что разбужен — лицо помятое, волосы всклокочены, он в пижаме, в руке его листок бумаги.

АЛЕКСАНДР . Папа, я ничего не понимаю! Посмотри, что мне принесли. ( Протягивает отцу листок. Базарину и Пинскому. ) Здравствуйте.

Зоя Сергеевна со словами «дай сюда» перехватывает листок и склоняется у свечки. Все молчат. Зоя Сергеевна читает, потом молча возвращает листок мужу, а сама садится у стола и роняет лицо в ладони.

КИРСАНОВ ( плачущим голосом ). Ну что же это за мерзость, в самом деле! «Распутники города Питера...» Ну как вам это нравится?

БАЗАРИН . Распутники?!

КИРСАНОВ . «Распутники города Питера! Явиться к восьми утра на стадион «Красная Заря»...»

АЛЕКСАНДР ( ноет ). Я не понимаю, как я это должен понимать... Я сначала подумал, что это розыгрыш какой-то... Но ведь приходил настоящий посыльный в какой-то черной форме... расписаться потребовал...

ЗОЯ СЕРГЕЕВНА ( не отнимая рук от лица ). Дети проснулись?

АЛЕКСАНДР . Да нет, они спят. И потом, там у меня... В общем, там есть человек... Папа, ты что, считаешь, что это серьезно?

ПИНСКИЙ . Понимаешь, Саня, мы с папой тоже такие повестки получили. Во всяком случае, похожие.

АЛЕКСАНДР . Да? Ну, и что теперь надо делать? Идти туда надо, что ли? За что? Папа, ты бы позвонил кому-нибудь...

КИРСАНОВ . Кому?

АЛЕКСАНДР . Ну я не знаю, у тебя же полно знакомых высокопоставленных... Объясни им, что у меня двое детей, не могу же я их бросить, в самом деле... Как же это можно? Что у нас сейчас — тридцать седьмой год? Тогда — враги народа, а тут вот распутником объявили ни с того ни с сего... Какой я им распутник? У меня двое детей маленьких! Пап, ну позвони хотя бы ректору! Он же все-таки член бюро горкома...