Ярослав Питерский - Ленин жЫв

В свои двадцать пять Лиза с отличием закончила Государственный медицинский институт, получила направление в Академию с двумя годами отработки и вот уже восемнадцать месяцев исправно выполняла обязанности секретаря-советника Михаила Альфредовича Щуппа. Последний посвящал её во все тайны, видя в девушке большое будущее и свою обеспеченную старость.

Лиза, услышав вызов шефа, зашла в его кабинет. На лице девушки сияла улыбка. Щупп слегка удивился хорошему настроению помощницы и вопросительно посмотрел на неё.

– Доброе утро, Михаил Альфредович!

– Хм, доброе утро, Лизок! Что-то случилось? – спросил он.

Обычно Палкина была сдержана на эмоции.

– Как сказать, – загадочно ответила девушка.

Щупп отложил бумаги и откинулся в кресле, изобразив на своём лице внимание.

– Может, тебе предложили замуж выйти? А ведь пора! Пора! – улыбнулся старый доктор.

– Шутите? – продолжая улыбаться, парировала вопрос девушка.

– Что тогда довольная такая? Кстати, видела, опять двух быков прислали! Ты это, девочка, распорядись, чтобы у них всё было по правилам. Но в тоже время не балуй… Эти господа… я по рожам вижу… буйные и борзые… Смотри, чтобы девки-медсёстры с ними того… не крутили там чересчур! Мне лишние проблемы не нужны!

– Да ясно… я уже под контроль их поставила. Народ обслуживает надёжный… думаю, дальше конфет и поцелуйчиков в шею не зайдёт.

– Ну, хорошо… и всё-таки смотри… так, чего улыбаешься? Ответь!

Лиза вдруг стала более серьёзной и присела на стул возле стола шефа. Михаил Альфредович напрягся. Обычно так она делала, когда происходило что-то важное. Палкина, видя озабоченность Щуппа, не стала тянуть.

– Михаил Альфредович, а что вы сегодня меня первым делом о ноль девяноста восьмом не спросили? Обычно в первую очередь.

Щупп замер, но промолчал.

– Может, сегодня не совсем обычный день?! А, товарищ Щупп? – Лиза вновь лукаво улыбнулась.

Михаил Альфредович заёрзал в кресле и спросил:

– А что ноль девяносто восьмой? Что с ним будет? Что там? Я не думаю, что ситуация кардинально могла за ночь поменяться.

Лиза ещё раз улыбнулась и произнесла фразу, от которой Щуппу стало холодно, несмотря на духоту:

– Ноль девяносто восьмой очнулся, вернее – открыл глаза! Правда, ещё пока ничего не произнёс, ни слова, но глаза открыл!

В первое мгновенье Михаилу Альфредовичу даже стало плохо. Девушка, увидев это, испугалась, подбежав к шкафу, достала бутылку с минеральной водой, налила стакан и протянула его Щуппу. Тот выпил его крупными глотками и, переведя дыхание, спросил:

– Ну, дальше, дальше, рассказывай подробно!

– В общем, сегодня в шесть утра датчики зафиксировали работу его головного мозга, незначительное поднятие кровяного давления до ста тридцати, повышение температуры тела до тридцати семи. Второе: открытие глаз и шевеление пальцев на правой руке и левой ноге. Он начал думать! Думать начал, Михаил Альфредович! Возможно, это проба воспоминаний!

Щупп взволнованно забарабанил пальцами по крышке стола и сказал:

– Спасибо, девочка! Я знал! Я знал! Чёрт! Сегодня эту бабу спасал. Эти подонки на меня напали! День необычный! Как я сразу не догадался!

Лиза слушала его болтовню и ничего не понимала: какие подонки? какая баба? Но тем не менее она улыбнулась.

А Щупп продолжал:

– Лиза! Никому с этой минуты никакой информации! Никому!!! Тебе ясно?!! Даже самым высокопоставленным пациентам и чиновникам! Никому! Срочно поставить охрану к третьему корпусу! И дай команду, чтобы вся утренняя смена, дежурившая у ноль девяносто восьмого, задержалась! Никого домой не отпускать! – Щупп говорил это с тревогой в голосе. Улыбка непроизвольно сползла с лица Палкиной.

– Понятно, понятно, Михаил Альфредович, не надо так волноваться, всё сделаю!

Щупп вскочил с кресла и ринулся к двери, бросая Лизе на ходу:

– Я в третий корпус… к девяноста восьмому… Пожелай нам удачи, Лизок! Палкина посмотрела ему вслед и поняла, что сейчас может начаться настоящая заварушка, и в ней нужно не спасовать.

ПОСЛЕ полнейшей темноты, которая окутывала все сознание и, казалось, покрывала каждую клеточку мозга, Кирилл вдруг увидел свечение. Свет постепенно становился всё ярче и ярче. Но всё было расплывчато, и он ничего не мог разобрать. Просто абстрактные очертания и никаких звуков. Полнейшая тишина. Кирилл попытался пошевелить руками, но не смог: мышцы не слушались команд головного мозга. Напрягая память, Лучинский вспоминал, что с ним произошло. Всплыл образ старухи в чёрном и её странная клюка. Бабка почему-то улыбалась и молчала. Её морщинистое лицо было каким-то умиротворённым. За старухой всплыл, словно на экране компьютерного монитора, образ мистера Пака. Азиат удивлённо смотрел куда-то мимо Кирилла. За корейцем перед глазами появился стакан с бальзамом. Пена вздыбилась выше краёв, но не шипела.

«Наверное, я отравился этим пойлом! Наверное, попал в реанимацию», – пронеслась мысль.

Вдруг абстрактные пятна света стали обретать контрастность и резкость. Словно из тумана, Кирилл увидел возле себя женскую фигуру во всем белом. Кто-то взял его ласково за руку и погладил. Кирилл напрягся и попытался рассмотреть лицо. Приятное девичье лицо с каштановыми волосами и голубыми глазами.

«А вот и медсестра, точно в токсикологию попал. Интересно, кто вызвал скорую? Кто спас меня?»

Девушка, подержав руку Лучинского, опустила её бережно на кровать.

«Ничего, ничего, выкарабкаюсь!»

Неожиданно он почувствовал лёгкий укол в предплечье. Через несколько секунд захотелось спать. Веки стали тяжёлые и, налившись свинцом, насильно закрыли глаза. Лучинский вновь отключился.

МИХАИЛ Альфредович зашёл в аппаратную спецпалаты третьего секретного корпуса и, не поприветствовав медицинский персонал, сурово спросил:

– Ну, как ноль девяносто восемь? Доложить подробно! Где сменившаяся смена? Сюда её тоже! Быстро!

Медсестра и молодой врач, переглянувшись, вскочили со своих мест и засуетились возле аппаратуры. В белых параллепипидах приборов замигали лампочки и запищали датчики. Из узкой щели копировальной машины поползли какие-то графики.

Щупп нервно расхаживал по кабинету. Через пару минут в помещение зашла ещё одна медсестра и молодая врачиха. Щупп, внимательно обведя всех взглядом, жестом руки предложил присесть на свободные стулья, после этого тихо и сурово сказал:

– Товарищи! Сегодня, как вы все теперь понимаете, особый день! Можно сказать, особое дежурство, особая смена! Может быть, даже в эти минуты вы и не представляете себе всю историчность ситуации, но это к вам придёт позже, я вас уверяю! Ну, а для начала, я хочу вас всех поздравить и поблагодарить за проделанную работу, за усердие и терпеливость! То, что вы сделали, имеет большое, подчёркиваю, очень большое значение для нашего государства! Теперь, я думаю, партия и правительство достойно оценят ваш вклад в государственно-важное дело!