Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре

— А это важно? — Я внимательно посмотрел на него.

— Да как сказать… — Кулак как-то странно взглянул на меня. — В лесу живем, может и сгодиться… Ну, вы обживайтесь тут, а я побежал! Дел полно, да и за людьми приглядеть надо, не случилось бы чего. Нужно будет что, так вы прямо ко мне обращайтесь, значит. Я в конторе своей всегда, и живу там. Ну, пошел я!

Он напоследок взглянул на Юли и заковылял в противоположный конец поселка.

— Странный он какой-то, — задумчиво произнесла Юли, провожая его взглядом.

— Нормальный человек! Поживешь здесь, привыкнешь.

Она посмотрела на меня, но ничего не ответила. Послушно поднялась по лестнице вслед за мной. Я распахнул дверь, пропуская ее в дом. На пороге еще раз обернулся. Посреди поляны Хрящ все еще мастерил гроб, с энтузиазмом скульптора обтесывая толстый древесный ствол. Полуденное солнце нещадно палило, заливая поляну ослепительными красными лучами, но старатель, казалось, не замечал этого, увлеченный своей работой.

«Ягу-ууу-уу-у!..» — протяжный вой шершера разнесся над лесом, действительно, чем-то похожий на вой шакала.

— Что это, Максим? — Юли, зябко ежась, прижалась ко мне, подняла лицо, освещенное луной.

— Ничего… Это шершер воет… Не бойся, сюда он не придет.

Я крепче обнял ее за плечи, вслушиваясь в леденящий душу вой. В сером свете луны, стлавшемся над дощатым полом, словно туман, проступал край деревянной лавки в углу, бревенчатые стены, крепкая, умело сработанная дверь, запертая на железный засов. Нет, сюда он не заберется. В узкое, похожее на щель, окно виден край черного неба, залитого лунным светом. Звезд совсем не видно.

Вот на фоне неба появился широкий лохматый лист, похожий на лист пальмы, и на полу, в полосе лунного света, возникла и вытянулась до противоположной стены черная тень. Пожалуй, эта тень — единственная реальная вещь в этом, похожем на сон, мире. Я снова взглянул на Юли. Она смотрела на меня, словно изучала мое лицо. Глаза у нее огромные и глубокие, как ночь за окном, и сейчас такие же серые. Сказала, как будто только что догадалась о чем-то:

— А ведь ты тоже боишься, Максим!

— Боюсь?.. Что ж, пожалуй, боюсь… Ты права.

Она обняла меня за шею, уткнулась лицом мне в грудь, тяжело вздохнула:

— Ой, Максим! Скорее бы кончилась эта ночь! Скорее бы утро!

Да, она права, я тоже никак не могу привыкнуть к этим ночам, залитым мертвенным светом луны, к этому ужасному вою шершера.

Полоса лунного света затрепетала, словно на ветру. Скоро уже утро! На небе начинают появляться облака, значит скоро утро. Здесь всегда так.

— Максим! — позвала Юли. — А правду говорят, что у шершера шесть ног, грива, как у льва, и голова, как у крокодила?

Я посмотрел на нее.

— Где ты такое слышала?

— Хрящ рассказывал.

— Ерунда! Это он шутил так. Все звери здесь такие же, как на Земле, или почти такие же, и привезены они сюда с Земли, и лес этот тоже привезен с Земли! Поэтому у них не может быть шесть ног! Такое бывает, наверное, только у мутантов в зонах захоронения радиоактивных отходов, но люди там не живут… А шершер, он похож на обычную собаку, только побольше… Спи!

Снова завыл шершер — протяжно и тоскливо. Я нащупал кобуру, висевшую на стене, вынул пистолет. Патрон остался всего один, последний. Я встал с топчана.

— Ты куда? — встревожилась Юли.

— Сейчас. Не бойся! Я сейчас, только посмотрю.

Я подошел к двери, отодвинул тяжелый засов. Дверь, жалобно заскрипев, отошла от толстого бревна, служившего косяком. Узкая полоса серого света проникла внутрь дома. Я раскрыл дверь совсем и остановился на пороге.

Широкая поляна, служившая главной и единственной улицей в поселке, была пуста. В лунном свете все вокруг выглядело как-то нереально и нелепо, словно это огромная театральная декорация: и бревенчатые дома на сваях, и черная зубчатая стена леса с обеих сторон вырубки, и луна, похожая на большой серый фонарь. В самом дальнем конце поселка светился крохотный огонек, — в этом месте стояла контора, и сейчас там, наверное, никого нет, только Кулак сидит за своим столом, и хлебает из глиняной кружки бродило, да иногда подходит к окну, ковыляя на костыле, чтобы посмотреть, не наступило ли утро.

Вот уже вторую неделю, как мы здесь, а каждую ночь повторяется одно и тоже: серый свет луны, заунывный вой шершера в лесу, и этот огонек в конторе, словно мутный светящийся глаз самого Кулака, выискивающего в ночи неведомую опасность. С тех пор, как мы появились в поселке, он, кажется, пьет, не переставая. Похоже, он кого-то боится, поэтому и не спит по ночам. Работу свою совсем забросил. Все ждет поезда. Старатели целыми днями слоняются по поселку без дела. Только и слышно разговоров, как об этом поезде, а его все нет и нет. В этой глуши с ума можно сойти! Юли с каждым днем все больше хандрит. В Шень-Цян Ен с Наокой ждет, а я застрял здесь, и не известно, когда выберусь. Провизия у старателей давно закончилась, и теперь приходится самому бродить по лесу в поисках какой-нибудь пищи. А старатели в лес не ходят, боятся, только не говорят чего. И, вообще, здесь творятся странные вещи. В лесу, около поселка, я несколько раз видел какие-то непонятные следы, но так и узнал, кому они принадлежат…

Шершер завыл совсем уж близко, и вдруг смолк. Наступила тишина. Я прикрыл дверь, задвинул засов. Повернулся к Юли. Она сидела на топчане, закутавшись в одеяло, и выжидательно смотрела на меня.

— Ну что?

— Все в порядке! — Я вернулся к ней, лег рядом.

— Максим! А старик этот, он кто?

— Какой старик? — Я не сразу понял, о чем она.

— Ну, тот, из леса, помнишь? — пояснила Юли.

— Зачем тебе знать о нем?

— Так, не зачем… Просто у меня из головы никак не идет этот его шрам — такой ужасный! Я никогда раньше таких не видела… Как ты думаешь, откуда он у него?

— Не знаю. Откуда мне знать? Спи! Скоро утро! — Я натянул до самых глаз одеяло, и отвернулся к стене.

Вдруг снаружи донесся отдаленный, и едва различимый человеческий крик, и снова все стихло. Я вскочил, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди. Прислушался.

— Что это было?

Широко раскрытые испуганные глаза Юли смотрели на меня, не мигая. Она тоже слышала этот крик.

— Максим! — Юли потянула меня за руку. — Мне страшно!

— Успокойся!

Я откинул в сторону одеяло, снял со стены кобуру с пистолетом.

— Ты куда?! — еще больше испугалась Юли.

— Посмотрю, что там случилось.

— Нет! Не ходи! Умоляю, не ходи туда! — Она была так напугана, что не могла даже встать с лежака, чтобы остановить меня.

— Не бойся. Это совсем не опасно.

— Максим! — простонала она.

Я обернулся, подбадривающие улыбнулся ей. Ее лицо в сером свете луны казалось совсем бледным. Перешагнув через порог, я поднял зажатое в руке оружие, готовый ко всему.