Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре

Юли болезненно поморщилась, словно, произнесённые ею слова причинили ей боль.

— Для того чтобы этого не произошло, мы и собрали всех этих людей. Для этого создали наши школы! Для этого нужны все наши усилия и труды! Разве не так?.. А, иначе, зачем мы сгораем в огне чужой для нас войны на чужой планете? Зачем эти жертвы? А, Максим?

Она требовательно и тревожно посмотрела на меня, напрягшись всем телом.

— Не ведая границ своему воздаянию, ты можешь, уничтожить то хрупкое добро, что есть здесь. Я всё больше пугаюсь за тебя. Ты становишься другим и снова можешь ступить на неверный путь. Ты взял себе чужое имя, словно спрятал за него свою совесть. Ты снова стал одержим своими идеями и беспощаден в их достижении. Твоя неумолимость с каждым днём растёт и всё больше страшит меня! Разве этого ты хотел пять лет назад… мы хотели?

— Глупенькая! Ну что ты напугалась? Я такой же, как и прежде. Поверь!

— Нет! — твёрдо и уверенно произнесла Юли. — Человек не может не меняться, оставаясь всю жизнь одним и тем же. И это зависит не только от обстоятельств, но и от его воли… прежде всего от неё. Сейчас ты другой и…

— И? — невольно я напрягся от её слов. — Ты больше не любишь меня… таким?

Сожаление и разочарование отразились в её глазах.

— Максим! О чём ты говоришь?! Если бы я не любила тебя, мне было бы всё равно. Разве меня интересовала бы твоя судьба? Разве стала бы я носить в себе твоего ребёнка?

Помолчав, она добавила:

— Я тоже меняюсь. Этого трудно избежать… особенно в таком мире, как этот… особенно сейчас, в моём положении… Все здесь зовут меня Бхуми, — мечтательная улыбка появилась на губах Юли. — Я рада этому, потому что это имя заставляет меня чувствовать себя настоящей дочерью Земли. А если я потеряю это чувство, то я потеряю сама себя…

Юли снова взяла меня за руку, тревожно заглядывая мне в глаза.

— Максим! Пожалуйста, не теряй себя! Вспомни, кто мы такие и почему пришли сюда. Иначе… иначе я не смогу оставаться с тобой до конца! — тихо, но твёрдо добавила она.

Я окунулся в её огромные молящие глаза и прижал любимую к своей груди.

— Обещаю! Я убью в себе этого зверя! Он никогда не сможет нас разлучить.

Она отстранилась от меня и несколько секунд всматривалась в моё лицо, словно, ища подтверждения каким-то своим мыслям. Затем уверенно сказала:

— Тебе нужно обязательно поговорить с Онами!

— Кто это? — удивился я.

— Один почтенный старик. Он появился здесь два дня назад и рассказывает удивительные вещи: о революции, о вожде Чой Чо Рене, о народе Гивеи. Может быть, вы найдёте с ним общий язык и ты даже научишься чему-то у него?

Юли с надеждой посмотрела на меня.

— Хорошо. Я поговорю с ним… Завтра.

— Да. А теперь давай спать. Я устала.

— Давай.

Я снова обнял жену, ложась рядом с ней на постель.

Подумалось: «Удивительно, но против силы зверя сила мужчин абсолютно бессмысленна. Выиграть битву с ним можно только полным пониманием того, как действует твой враг. Малейшее стремление вывести борьбу в «силовую сферу» неизбежно будет означать гибель. Именно поэтому диалектика состоит в том, чтобы выставить против зверя противника, которому даже бессознательно не придёт в голову мысль мериться с ним силой — то есть женщину».

С приходом утра Шеньчжоу ожил и преобразился. Дома украсились разноцветными фонариками; с крыши на крышу протянулись связки цветочных гирлянд, наполнивших улицы буйством живых красок и дурманящими запахами. Красный, оранжевый, жёлтый, белый, лиловый, синий — немыслимые сочетания и оттенки их в цветочной пудре усыпали землю и стены домов. От обычной монотонности и унылости не осталось и следа.

Со всех сторон слышалась музыка: гулкие барабаны отбивали стройный ритм; звонкие рассыпались в нём энергичной радостью, увлекая в круговерть безумного танца. Им вторили голосистые трубы и задиристые трещётки, звуки которых разбивали и дробили на мелкие кусочки безумные литавры.

Улыбки светились на лицах людей. И стар и млад, казалось, переполняло мимолётное счастье. Все радовались приходу весны, когда в Южном полушарии на короткое время устанавливалась прохладная дождливая погода. Особенно преобразились женщины. Невзрачные повседневные одежды сменились яркими нарядами сочных расцветок, искусно расшитыми золотыми и серебряными нитями. Украшения сверкали на солнце в высоких причёсках и на тонких шеях ослепительным разноцветьем поддельных драгоценных камней и дешёвого жемчуга.

Одни представительницы прекрасного пола степенно прогуливались под руку со своими важными мужьями. Другие — незамужние — сбивались в хихикающие стайки, озорно и кокетливо поглядывая на потенциальных женихов — серьёзных и чинных, как римские патриции, одетых в белые без ворота просторные рубахи, подпоясанные красными или чёрными поясами.

Пожилые женщины с широкими корзинами полными цветов сидели прямо на обочине и усердно плели венки и гирлянды, нанизывая оранжевые и белые бутоны на длинные тонкие нити. Дети носились по улицам, озорно крича и улюлюкая, запускали юрких воздушных змеев, или посыпали друг друга цветочной краской и заливаясь при этом радостным смехом.

Мы с Юли шли по городу, осыпаемые лепестками цветов и радостными приветствиями.

— Бхуми! Бхуми! Катеи де хару! Камал! Шиавасе то ясаши! — неслось со всех сторон.

Отвечая на приветственные поклоны и протягивая руки жаждущим прикоснуться к нам людям, мы направлялись в сторону городской площади. Компанию нам составили две местные девушки, с которыми успела подружиться Юли — Омэ и Мико. Невысокие и смуглые, они походили на двух сестёр — округлые лица, высокие скулы, узкие, светящиеся задором чёрные глаза. Пухлые губы маленьких ртов застыли в кротких улыбках.

В это утро Рэд Ван тоже был с нами. Он шёл чуть позади, кивая всем встречным:

— Тайё! Тайё!

Мой товарищ выглядел особенно торжественно в национальном одеянии, напоминавшем длинный, свободно сидящий сюртук пунцового цвета. Он был застёгнут до воротника-стойки на золотые пуговицы, и Рэд — высокий и сосредоточенный, с твёрдым точеным профилем — в нём чем-то походил на ведийского бога, только блестевшие волнением и радостью глаза выдавали в нём обычного человека.

Прислушавшись к его советам, я надел такое же одеяние, только нежного кремового цвета, расшитое по плечам и груди золотом. Юли решила одеться на праздник в свободную тунику с рукавами, по крою похожую на длинный расклешённый сарафан. Её наряд был заботливо сшит местными мастерицами из серебристого муслина с ярким набивным цветочным рисунком по подолу.

Такие наряды здесь обычно надевали на праздники городские жительницы Гивеи, которым не приходилось трудиться в поле или помогать мужьям во время рыбной ловли. Сейчас этот наряд был особенно удобен для неё. Моя любимая дополнила его палантином из яркой цветной ткани бандхни, который добавил её образу особой прелести.