Харлан Эллисон - Мальчик и его собака

Она отскочила. Ду снова рассердился.

– Извините, – сказал я. – Я очень не люблю, когда меня обзывают разными словами. Мужское достоинство, знаете ли.

Ду откинулся назад и огрызнулся на женщину:

– Мэг, оставь парня в покое. Я стараюсь поладить с ним по-хорошему, а ты все портишь.

Мэг повернулась и уселась вместе с остальными. Ну и Уроды Лучшего Бизнеса собрались здесь!

– Как я уже говорил, мальчик, ты для нас что-то вроде эксперимента. Мы пробыли здесь внизу, в Топеке, около двадцати лет. Здесь очень хорошо. Мирно, порядок, люди уважают друг друга, никакой преступности, почтительность к старшим, в общем, совершенно замечательное место. Место для жизни. Мы растем и сейчас процветаем.

Я молчал, ожидая, что он скажет дальше.

– Но вот мы обнаружили, что некоторые из наших людей больше не могут иметь детей, а те женщины, которые еще способны рожать, рожают, в основном, девочек. Но нам нужны мужчины. Мужчины с особыми качествами.

Я засмеялся. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Они хотели, чтобы я работал в качестве жеребца. Вот это умора! Я смеялся и никак не мог остановиться.

– Бесстыдство! – угрюмо проворчала одна из женщин.

– Для нас все это и так достаточно неловко, парень, поэтому старайся не создавать лишних трудностей, – смущенно сказал Ду.

Я-то трахался большую часть своего времени на поверхности, заставляя Блада вынюхивать мне девчонок, а здесь, внизу, они желали, чтобы я обслуживал местных дам. Я сел на пол и смеялся, покуда не потекли слезы.

Наконец, я встал.

– Ладно, – сказал я. – Отлично! Но если я возьмусь за это дело, то лишь в том случае, если вы выполните два моих пожелания.

Ду пристально посмотрел на меня.

– Во-первых, Квилла Джун. Сначала я затрахаю ее, пока у нее глаза не вылезут, а потом дам по башке, как она сделала это со мной.

Они пошушукались, потом замолчали, а Ду сказал:

– Насилия мы здесь не потерпим. Но я полагаю, что Квилла Джун может быть первой в твоем стремлении помочь нашему обществу. Она может рожать, Айра?

Худой мужчина с желтоватой кожей кивнул. Он выглядел не слишком счастливым по этому поводу. Как я понял, это был старик Квиллы Джун.

– Ну что ж, – сказал я, – тогда можно приступать. Выстраивайте их в шеренгу. – И я начал расстегивать джинсы.

Женщины завизжали. Мужчины схватили меня и поволокли в какой-то дом, где показали комнату, в которой я буду жить, и сказали, чтобы я побыстрее осваивался с жизнью в Топеке, прежде чем приступлю к работе. Еще они сказали, что если я поработаю на славу, они импортируют сверху несколько молодых людей, и тогда я буду у них самым главным. Вот так!

Поэтому я провел некоторое время в городе, знакомясь с народом, наблюдая, чем они занимаются и как живут. Здесь было мило, даже очень мило. Они качались в своих качалках на крылечках, подстригали газоны, бросали монетки в автоматы, выводили белые полосы посредине дорог, продавали газеты на каждом углу, слушали духовой оркестр в эстрадной раковине в парке, мыли окна и подравнивали кусты, собирали молочные бутылки в проволочные корзины, купались в общественном бассейне, бросали палки собакам, чтобы те приносили их обратно, выставляли ценники на овощи в своих ларьках, прогуливались под ручку с самыми уродливыми девками, которых я когда-либо видел… И от всего этого я заскучал здесь, как никогда.

Через неделю я готов был выть. Я чувствовал, что эта консервная банка постепенно расплющивает меня.

Я ощущал давление земли надо мной. Они ели всякую искусственную дрянь: искусственные бобы и искусственное мясо, поддельных цыплят и эрзац-хлеб. Все это казалось мне на вкус смесью мыла и пыли.

И еще вежливость. Боже мой, можно было сблевать от всей этой лживой, ханжеской ерунды, которую они называли учтивостью. Привет, мистер такой-то и миссис такая-то. Как вы поживаете? Как здоровье маленькой Дженни? Как идет ваш бизнес? Вы пойдете на встречу общины эту среду?.. И я начал говорить сам с собой, оставаясь один в своей комнате.

Тот маленький, складненький образ жизни, которую они вели, был способен убить человека. Не удивительно, что их мужчины не могли помочь рождению тех, у кого оказались бы яйца вместо щелки.

Первые несколько ней все глазели на меня, словно я вот-вот взорвусь и изгажу их чистенькие, побеленные заборчики дерьмом. Но по прошествии некоторого времени они привыкли к моему внешнему виду. Ду отвел меня в тамошний магазин и снабдил комбинезоном и рубахой, которую любой соло счел бы весьма милой. А Мэг, эта заносчивая сука, которая обозвала меня убийцей, сказала, что хотела бы подстричь мои волосы, чтобы я выглядел более цивилизованным. Но я раскусил ее материнские замашки.

– В чем дело, курица? – пришпилил я ее. – Твой мужик больше не заботится о тебе?

Она попыталась засунуть кулак себе в рот, а я начал смеяться, как придурок.

– Тогда отрежь ему яйца, бэби, – гоготал я сквозь слезы смеха. – Мои волосы останутся такими, какие они есть.

Она отстала от меня и убежала. Полетела так, словно в зад ей вставили дизельный движок.

Так продолжалось до поры, до времени. Я просто расхаживал вокруг, они сами приходили и кормили меня, держа покуда свое молодое мясо от меня подальше, не зная, чего можно ожидать от такого молодца.

В такой обстановке мои мозги, конечно, не могли нормально работать. Я стал какой-то странный, у меня развилась клаустрофобия. Частенько я забирался под крыльцо дома, где жил, и сидел там в темноте. Затем все это прошло, но я сделался раздражительным, постоянно огрызался на них, однако, вскоре смирился и стал тихим, даже каким-то отупелым.

Наконец, я начал искать возможность убраться отсюда. Это началось, когда я вспомнил, как скормил Бладу пуделя, который, должно быть, сбежал из какой-то подземки. Но как он мог подняться на поверхность по спусковой шахте? Значит… Значит, отсюда есть и другие выходы!

Мне разрешали родить по городу вполне свободно, пока я сохранял хорошие манеры и пытался испробовать чего-нибудь внезапного. Зеленый ящик-часовой всегда околачивался где-нибудь поблизости.

И все-таки я нашел дорогу, которая вела из этого рая. Ничего сверхъестественного – просто она должна была существовать, и я ее нашел.

А потом я обнаружил место, где они держали мое оружие. Я был готов. Почти.

Прошла ровно неделя, когда Аарон, Ду и Айра пришли за мной. К этому времени я совсем одурел. Я сидел на заднем крыльце своего пансионата с дымящейся трубкой в зубах, сняв рубаху, и загорал. Только вот солнца не было. С ума сойти можно!

Они обошли вокруг дома.

– Доброе утро, Вик, – приветствовал меня Ду. Он ковылял со своей тростью, старая перечница. Аарон одарил меня ослепительной улыбкой того сорта, когда вы улыбаетесь здоровенному быку, который собирается вогнать свое мясо в племенную телку. У Айры был такой вид, который можно было состругать и сжечь в печке.