Ольга Голосова - Преобразователь

Аида замолчала, клацнув зубами. Усилием воли она сдерживала все нарастающую дрожь, хотя колени ее уже тряслись с такой силой, что ей пришлось обхватить их руками.

— Не бойся, мы выйдем отсюда. Я дам тебе денег, сколько хочешь, и ты станешь свободна. Ты уедешь далеко, в Латинскую Америку или в Индонезию — там тебя никто никогда не найдет. Ты станешь свободна. Только потерпи еще чуть-чуть. Мы должны выбраться отсюда, но, если ты перекинешься, нам не уйти.

— В-в-возьми с с-собой к-компьютер. Т-там м-может быть в-все… — зубы ее уже стучали так, что она с трудом говорила. — Д-давай, в-в-встав-в-вай… — она уже почти лаяла, превозмогая боль.

Но я не встал. Я поднял ее и перетащил к себе на колени. Она весила как ребенок. Я положил ее голову к себе на плечо и прижал к себе. Ее трясло с такой силой, что дрожь передавалась и мне. От ее пота сразу промокла моя рубашка.

— Тихо, девочка, тихо. Все прошло. Он умер. А ты будешь жить. Ты отпустишь его на свободу, и он уйдет из тебя навсегда. Ты свободна, Аида, ты свободна.

Я гладил ее по голове и нес какую-то чушь, желая только одного — чтобы боль, сотрясавшая ее тело, ушла. Она кусала губы, стискивала кулаки и тряслась. Она больше не говорила ни слова. Ад, живущий внутри нее, больше не открывал дверей. От воды, которую она теряла, промокла одежда. Я не знаю, сколько минут прошло. Воздух становился все тяжелее, а я — все спокойнее. В конце концов, если я и не заслужил смерти, то жизни тоже как-то не заработал. Мне хотелось только спасти ее — вынести к свету, чтобы морщинки возле ее детского рта разгладились, а глаза ожили. Я чувствовал, что смерть живет в Аиде, и мне хотелось прогнать ее, уничтожить, растопить. Но я не мог этого сделать: я не умел. Я закрыл глаза и, прижав девушку к себе, приготовился умирать. Она забылась — тремор прекратился, руки расслабились. Я сидел и думал, что смерть животного похожа на сон. Нет ни ужаса, ни боли, ни страха перед вечностью. Теплое небытие — конец боли и страха, а подобная пару душа просто развеется по воздуху.

— Вставай, засранец! — удар кулака под ребра вывел меня из забытья. Я открыл глаза и увидел Аиду, которая смотрела на меня:

— Вставай, мне кажется, я знаю, где генератор. Нужно отодвинуть стол.

Я тупо поднялся и подвинул стол. Аида нырнула в щель.

— Ты понимаешь в генераторах?

— Нет.

— Тогда я жму, на что хочу. И она нажала.

Что-то заурчало, зашумело и зажужжало. В комнате запахло дымом и жженым пластиком, но это был воздух, шедший извне.

— Надо убираться отсюда. Его хватит от силы часа на три. Ищи компьютер, флэшки, диски — все, что можно унести. Бумаги не бери.

Сама Аида уже методично шарила по шкафам, швыряя на пол папки, книги, журналы.

Я подошел к стенному шкафу с металлическими дверцами, в одной из которых торчал ключ, и открыл его.

Внутри корешок к корешку стояли книги. Я вытаскивал их, проглядывал и швырял на пол. Мысли мои блуждали где-то далеко, и чем дальше, тем больше я не сомневался в том, что мы здесь ничего найдем. Отец был кто угодно, но не дурак. И если он хотел что-то спрятать, то не совал бы это между книжками. А с другой стороны, от кого ему было прятаться здесь? Паранойя.

— Да, забыла рассказать. В туалете тоже была камера, и потом он показал мне, как я макаю свою подружку в унитаз.

Я обернулся.

Аида держала в руках одну из папок и смотрела на нее.

Я взял у нее эту папку и принялся рвать исписанные страницы с фотографиями и подписями. Я старался не смотреть на исполосованное тело, результаты УЗИ, графики и выбритый детский череп с нанесенными на него фломастером точками.

— Там могут быть схемы.

— Насрать.

Я рвал страницы, несмотря на порезы и боль в пальцах. Я рвал их до тех пор, пока в руках у меня не осталась пустая папка, а пол не оказался усеянным обрывками бумаги.

Аида взяла у меня пустые корочки и положила в шкаф.

— Ты теперь Верховный Магистр Гильдии Крысоловов. Но ты ничего не изменишь. Ищи символ власти — при мне твой отец надевал его только на церемонии.

— Почему отец спал с крысами?

— Он знал, что, только соединив несоединимое, можно найти кнопку. Соединив верх и низ, можно получить ключ. «Что вверху, то и внизу». А может, ему просто нравилось спать с нами.

— Он что, философский камень искал?

— Он искал преобразователь — лестницу, по которой можно подняться до человека и опуститься до зверя. Он искал проводник, который соединит два мира и позволит им слиться. Он не искал власти крысоловов над крысами. Он искал способ уничтожить и тех и других через превращение их в новую тварь. Он искал путь.

— Дао?

— Или инопланетян, — Аида посмотрела на меня, и в ее глазах я увидел сожаление. «Мне очень жаль, — говорили ее глаза, — мне очень жаль, что ты сын своего отца и своей матери. Мне очень жаль». И тогда ненависть к тем, кто зачал меня, впервые прорвалась во мне, как нарыв.

Я отвернулся, не желая, чтобы она видела мое лицо. Я снял с полки очередную книжку и раскрыл ее. Между страницами лежала фотография женщины, и я узнал свою мать. Женщина смотрела на меня. Ее волосы были расчесаны на пробор, а в пряди вплетены какие-то дерьмовые фенечки. Она была молода и горда собой. У нее не было морщин и горьких складок, а широко распахнутые глаза излучали саму жизнь. Я перевернул фотографию. «19**, 7 мая» — было написано на обороте.

Я закрыл книгу. Потом снова открыл и посмотрел на титульный лист. На нем стоял штемпель «для внутреннего пользования». Через всю страницу шла надпись, сделанная от руки шариковой ручкой. Почерк был неразборчив, но я прочел.

«Лазурное море, синее небо, и думы каждую ночь…» — вот что там было написано. То ли чьи-то стихи, то ли мысли. И несколько иероглифов.

Книга была не настоящей — это была переплетенная распечатка. «Кловин» — напечатано под штемпелем. И я вспомнил, от кого я слышал это слово. От Маши.

Что-то кольнуло меня при воспоминании о ней, но я отмахнулся от него. Я сунул книжку за ремень штанов и продолжил обыск. Но там больше ничего интересного не было.

— Пора уходить. Нас могут искать.

— Но мы еще ничего не нашли.

— Значит, и не найдем. Он все уничтожил или перепрятал.

— Не верю, чтобы он как-то не подстраховался.

— Он оставил тебе меня. Разве этого мало? Ты — живой результат. Я — ходячая схема. Он снова сверху, ты понял? Если мы встретились — мы выиграли. Нет — что ж, мертвому ему наплевать. Шутка мертвого Магистра.

— Это бред. Должны быть записи. Должен быть препарат.

— Ищи символ, кретин. Это — реальная власть в твоих руках.

Но я ее не слушал.

— Давай откроем дверь.

Аида набрала код, и дверь послушно открылась.

Я вышел в коридор, тускло освещенный аварийными лампами.

— Где выход?