Джером Биксби - Сборник фантастических рассказов

— Вильям привез продукты, — сказала тетя Эми.

Она устало опустилась на стул с прямой спинкой возле его матери и снова принялась обмахиваться веером. Она вовсе не была стара. Но с того дня, когда Энтони мысленно огрызнулся на нее, что-то скверное случилось не только с ее умом, но и с телом, и она все время чувствовала себя усталой.

— О, хорошо, — сказала мать.

Лоллоп! — упали в сковородку крупные горошины.

Все в Пиксвилле всегда повторяли: «О, прекрасно», или «Хорошо», или «Ну просто замечательно», что бы ни случилось и ни упоминалось — даже несчастье, даже смерть. Они всегда говорили «Хорошо», потому что, если они не старались скрыть свои подлинные чувства, Энтони мог подслушать, и никто не знал, что может тогда случиться. Вот, например, Сэм, покойный муж миссис Кент, вернулся домой с кладбища, потому что Энтони любил миссис Кент и услышал, как она плакала.

Лоллоп.

— Сегодня вечером будет телевизор, — сказала тетя Эми. — Я очень рада. Я всегда так жду телевизора каждую неделю. Интересно, что мы увидим сегодня вечером?

— Билл принес мясо? — спросила мать.

— Да. — Тетя Эми, обмахиваясь веером, взглянула на небо, пылающее равномерным медным огнем. — Господи, как жарко! Хотела бы я, чтобы Энтони сделал немного попрохладнее…

— Эми!

— О! — Резкое восклицание матери сделало то, чего не смогли сделать умоляющие жесты Билли Сомса. Тетя Эми в тревоге зажала рот исхудалой рукой. — О… Прости, дорогая.

Ее бледные голубые глаза торопливо обежали двор, проверяя, нет ли поблизости Энтони. Не то чтобы это имело значение — ему не надо было находиться поблизости, чтобы узнать, о чем вы думаете. Но обычно, если его внимание не было приковано к кому-нибудь, он был погружен в собственные мысли.

И все же какие-то вещи привлекали его внимание, и вы никогда не могли сказать, какие именно.

— Погода просто прекрасная, — сказала мать.

Лоллоп.

— О да, — сказала тетя Эми. — Прекрасный день, я бы нипочем не хотела, чтобы стало по-другому.

Лоллоп.

Лоллоп.

— Который час? — спросила мать.

Тете Эми с ее места был виден будильник, стоявший на кухне, на полке над печью.

— Половина пятого, — сказала она.

Лоллоп.

— Сегодня вечером мне хотелось бы чего-нибудь особенного, — сказала мать. — Хороший ростбиф принес Билл?

— Отличный, дорогая. Они забили бычка только сегодня, знаешь ли, и принесли нам лучшую часть.

— Дэн Холлиз будет очень удивлен, когда узнает, что сегодняшняя встреча у телевизора будет одновременно и празднованием его дня рождения!

— О, я думаю, он очень удивится! Никто не говорил ему?

— Все клялись, что не скажут.

— Это будет действительно прекрасно, — кивнула тетя Эми, глядя вдаль, на маисовое поле. — День рождения…

— Ну что ж… — Мать поставила сковородку с горохом на землю рядом с собой, встала и отряхнула фартук. — Я, пожалуй, пойду ставить ростбиф. А потом мы накроем на стол. — Она взяла горох.

Из-за угла вышел Энтони. Он не взглянул на них, а прошел прямо через аккуратно прибранный сад — все сады в Пиксвилле содержались аккуратно, — мимо бесполезной ржавеющей коробки, бывшей когда-то семейным автомобилем Фремонтов, плавно перенесся через изгородь и вышел на маисовое поле.

— Ну до чего прекрасный день, — сказала мать чуть громче, направляясь с тетей Эми к двери на кухню.

Тетя Эми обмахивалась веером.

— Прекрасный день, дорогая, просто прекрасный.

На маисовом поле Энтони шагал между шуршащими рядами зеленых стеблей. Ему нравился запах маиса. Живого маиса над головой и старого, мертвого маиса под ногами. Богатая земля Огайо, насыщенная корнями трав и коричневыми сухими гнилушками початков маиса, при каждом шаге набивалась между пальцами его босых ног, — прошлой ночью он сделал дождь, чтобы сегодня все пахло и было хорошо.

Он прошел до края поля, туда, где роща тенистых зеленых деревьев скрывала прохладную, сырую темную землю, и массу лиственного подлеска, и нагромождения замшелых камней, и маленький родник, образовавший яркое озерко. Здесь Энтони любил отдыхать и глядеть на птиц, и насекомых, и мелких зверьков, как они шуршат, бегают и чирикают вокруг. Он любил лежать на прохладной земле, и вглядываться в движущуюся зелень над головой, и наблюдать, как насекомые вьются в смутных мягких лучах, которые стоят подобно косым пылающим столбам между землей и верхушками деревьев. Ему почему-то нравились мысли маленьких существ в этом месте, нравились больше, чем мысли людей за полем. И хотя мысли, которые он здесь улавливал, не были особенно сильными и яркими, он понимал их достаточно, чтобы знать, что этим маленьким существам нравится и чего они хотят, и он проводил много времени, устраивая рощу так, как это больше всего нравится им. Раньше здесь не было родника. Но как-то раз он уловил жажду в крошечном мохнатом мозгу, и вывел грунтовые воды наружу чистой холодной струей, и наблюдал, помаргивая, как зверек пил, и ощущал его удовольствие. Позже он создал озерцо, обнаружив у другого зверька желание покупаться.

Он устроил камни, и деревья, и пещерки, и кусты, солнечный свет там и тени здесь, потому что он чувствовал во всех этих крошечных мозгах желание — или инстинктивную тягу — именно к такому месту для отдыха, именно к такому месту для спаривания и именно к такому месту для игр и для гнезда.

И видимо, все зверьки со всех пастбищ и полей знали, что это хорошее место, потому что с каждым разом их приходило сюда все больше, — каждый раз, когда Энтони появлялся здесь, он обнаруживал больше зверьков, чем их было накануне, и больше желаний и стремлений, которые надо было удовлетворить.

Каждый раз он находил зверьков нового вида, какие ему раньше не попадались, и он заглядывал в их мозг и смотрел, чего они хотят, и давал им то, что они хотели.

Он любил помогать им. Ему нравилось ощущать их простое удовольствие.

Сегодня он лег позади толстого вяза и устремил взгляд своих пурпуровых глаз на красно-черную птицу, только что появившуюся в роще. Она щебетала на ветке над его головой, и прыгала взад и вперед, и думала свои маленькие мысли, и Энтони сотворил большое мягкое гнездо для нее, и очень скоро она забралась туда.

Длинное коричневое гладкошерстное животное пришло напиться из озерца.

Энтони заглянул в его мозг. Животное думало о зверьке поменьше, который бегал по другую сторону озерца, выкапывая насекомых. Зверек не знал, что он в опасности. Длинное коричневое животное перестало пить и напрягло ноги, готовясь к прыжку. И Энтони отправил его в глубокую могилу на маисовом поле.

Он не любил таких мыслей. Они напоминали ему мысли людей в деревне.

Давным-давно несколько человек думали вот так же о нем, и однажды вечером они спрятались и ждали его, когда он возвращался из рощи, — и он сразу переправил их всех в могилу на маисовом поле. С тех пор никто из людей не думал о нем так, по крайней мере, не думал отчетливо. Теперь все их мысли были перепутаны и в беспорядке, когда они начинали думать о нем или возле него, поэтому он перестал обращать на них особое внимание.