Джордж Оруэлл - Все романы в одном томе (сборник)

– Что, черномазые ублюдки, а? Не ожидали? Давай-ка, подымайся, давай-ка четверо на одного! Кишка тонка? И на людей-то не похожи! Гаденыши, крысята вшивые!

Перейдя на бирманский, он поносил, всласть обзывал вонючих бирманских свиней; а ребята, с их слабыми полудетскими руками, бросали и бросали камни, никак не попадая в цель. И каждый пролетевший мимо камень Эллис встречал торжествующим хохотом. Послышались свистки, топот бегущих от полицейского поста встревоженных констеблей. Мальчишки оглянулись на дорогу и дунули прочь, оставив Эллиса абсолютным победителем.

Хотя драка повеселила душу, с окончанием боя Эллис вновь мрачно распалился. Немедленно написал Макгрегору записку, сообщая о подлом нападении и требуя возмездия. В офис окружного управления были также посланы двое клерков, клятвенно и дружно подтвердивших, что на господина внезапно, без всякой видимой причины, напали пятеро подростков, что ему пришлось защищаться, и т. п. (справедливости ради надо сказать, что Эллис, видимо, и сам уже поверил в такую версию событий). Обеспокоенный мистер Макгрегор приказал разыскать и опросить школьников; однако те, подозревая нечто подобное, надежно затаились, так что, несмотря на усилия весь день рыскавшей полиции, мальчишек не нашли. Раненого подростка отвели к знахарю, который примочками какой-то ядовитой настойки успешно довел повреждение глаз до полной потери зрения.

Вечером, как обычно, европейцы, кроме еще не вернувшихся из джунглей Вестфилда и Веррэлла, собрались в клубе. Настроение было плохое. Мало коварного злодейского убийства, так уже бандитские нападения средь бела дня! Миссис Лакерстин, закатывая глаза, пророчила: «Нас непременно зарежут в наших постелях!» Дабы ее успокоить, мистер Макгрегор сообщил, что предусмотрено на случай бунта запирать женщин в тюремной крепости, но это, кажется, не слишком ободрило нервную леди. Флори вдоволь досталось от цеплявшегося Эллиса и не перепало ни единого взгляда Элизабет. В клуб он приплелся, тая сумасшедшую надежду на примирение с ней, и, совершенно раздавленный ее пренебрежением, почти все время просидел в читальне. Часам к восьми, после неоднократных рюмочек и стаканчиков, когда атмосфера слегка разрядилась, Эллис предложил:

– А что, если отправить пару чокр, чтоб сбегали на наши кухни и доставили наш ужин сюда? Все лучше, чем отдельно по домам маяться.

Боявшаяся теперь даже выйти на улицу, миссис Лакерстин с энтузиазмом поддержала идею, тем более что иногда, по праздникам, такие общие ужины в клубе случались и бывало очень весело. Некая заминка вышла с чокрами, которые, услышав приказание, в слезах взмолились не гнать их на холм, где у дороги наверняка караулит призрак мистера Максвелла. За кушаньями был послан мали. Глядя в окно, как он идет к воротам, Флори увидел полную луну – стало быть, ровно четыре недели прошло с того, казавшегося теперь бесконечно далеким, вечера, когда он поцеловал Элизабет под одуряюще пахшим жасмином.

В ожидании ужина сели за бридж, и только мадам Лакерстин, извинившись («нервы!»), взяла назад открытую было карту, по крыше что-то стукнуло.

– Спелый кокос, – откомментировал мистер Макгрегор.

– Да не растет тут никаких кокосов! – буркнул Эллис.

Дальше все разом: громыхнул новый, еще более сильный удар по крыше, керосиновая лампа, упав с крюка, разбилась вдребезги у самых ног заоравшего, отскочившего Лакерстина, истерически завопила его супруга, и вбежал посеревший, позабывший надеть свою чалму старик бармен:

– Сэр, сэр! Злые люди идут! Убивать нас, сэр!

– Что? Что еще за злые люди?

– Деревенские со всей округи, сэр! В руках большие палки и дахи, они пляшут сейчас вокруг. Горло хотят господам резать, сэр!

Безжизненно откинувшись на стуле, миссис Лакерстин визжала, заглушая все голоса.

– Прекратить! – гаркнул ей в лицо Эллис. – Слушайте! – Он повернулся к остальным. – Слышите?

Снаружи доносился мощный угрожающий гул. Мистер Макгрегор, напряженно распрямившись, поправил съехавшие на переносице очки.

– Некоторое волнение в массах! Бармен, подберите осколки. Мисс Лакерстин, будьте любезны, позаботьтесь о вашей тетушке – ей, кажется, нехорошо. Господа, прошу вас, за мной!

Джентльмены подошли к входной двери, которую кто-то, видимо, бармен, успел уже запереть изнутри. Как раз в этот момент салютом прогремел залп грохнувшей о дощатую дверь гальки. Мистер Лакерстин, вздрогнув, отпрянул.

– Засов-то чертов хоть задвиньте кто-нибудь! – визгнул он.

– Нет-нет! – возразил мистер Макгрегор. – Мы должны выйти. Не появиться перед ними было бы роковой ошибкой.

Он открыл дверь и смело ступил на крыльцо. На тропинке перед клубом стояло человек двадцать бирманцев с кольями и дахами, а за оградой, заполняя и дорогу, и плац, и до самых джунглей, – огромная толпа. Море людей, тысячи две, не меньше, черневшее, облитое сиянием белой луны, с яркими искрами на кривых лезвиях дахов. Эллис бестрепетно встал рядом с Макгрегором. Лакерстин исчез.

Мистер Макгрегор поднял руку, требуя внимания.

– Что все это значит? – сурово крикнул он.

В ответ поднялся рев и полетели камни, в том числе довольно увесистые, но, по счастью, никого не задевшие. Один из людей, стоявших на тропинке, повернулся и, махнув рукой, крикнул, чтобы с камнями подождали. Затем этот парень – добродушного вида силач лет тридцати, с рогульками висящих усов, в рубахе и коротком, до колен, лонджи, – выступил вперед, готовый к переговорам.

– Что все это значит? – повторил мистер Макгрегор.

Парень заговорил бойко и не особенно сердито:

– Мы с вами ссориться не хотим, мин-ги! Нам нужен лесной торговец Эллис! – (произносил он «Эллит»). – Тот мальчик, которого он утром ударил, ослеп. Отдайте нам Эллита, мы хотим наказать его. Остальным из вас зла не будет.

– Рожу запомни, – через плечо бросил Эллис Флори. – Сядет малый годков на семь.

Мистер Макгрегор побагровел, едва не задохнувшись от гнева. На несколько мгновений он просто потерял дар речи, но наконец пришел в себя и заорал так, будто находился в родной Англии:

– Да понимаете ли вы, с кем говорите? За двадцать лет я не слыхал подобной дерзости! Сию же минуту убирайтесь, или я вызову полицию!

– Лучше не мешкайте, мин-ги! Мы знаем, что ваши суды не для нас, так уж мы сами накажем Эллита. Пошлите его к нам. А то всем вашим придется плакать.

Мистер Макгрегор яростно стукнул в воздухе кулаком.

– Прочь, сукин сын! – крикнул он, впервые за много лет употребив бранное слово.

Толпа грозно взревела, и обрушился такой град камней, что досталось всем, не исключая стоявших у клуба бирманских вожаков. Один камень ударил представителя комиссара прямо в лицо, едва не опрокинув навзничь. Европейцы быстро ретировались и заперли дверь на засов. Очки мистера Макгрегора были разбиты, из носа хлестала кровь. В салоне мужчины увидели бьющуюся истеричной ящерицей миссис Лакерстин, качающегося у стола в обнимку с пустой бутылкой Лакерстина, бормочущего в углу на коленях бармена (крещеного католика) и воющих от ужаса чокр. Только Элизабет, побелевшая как мел, сидела молча и неподвижно.