Сергей Шведов - Жизнь в кредит до светопреставления

Панок оказался добрым — не только на славу выпил и закусил, но и прихватил с собой в вертолет трехлитровую бутыль горькой настойки, два копченых окорока и целых десять колец домашней колбаски. Бронированные жандармы тоже не лютовали, брали в меру, кое–что оставили и хозяевам.

После их отлета коновал перекрестился, плюнул через левое плечо и распорядился:

— Нагрейте мне много горячей воды и прокипятите мои инструменты.

— Зачем, Ерофеич?

— Подсвинаков кастрировать.

— Это уже ни к чему. Завтра их заберут жандармы.

— До завтра я вас уже такими глухими тропами уведу в даль далекую — никаким дрыном не достанешь. Тут вам не дадут жизни, сами уже поняли.

Управившись с поросятами, коновал, не снимая белого фартука, заляпанного кровью, еще раз тщательно вымыл руки и сказал хозяину:

— Ложись, снимай штаны и подставляй задницу.

— Охти мне! Ваньку–то мово пошто холостить удумал? — вспленула руками хозяйка.

— Не боись. Я из вас обоих эти чипы проклятущие выму. Потом вы из меня. А то по этим чипам их шпиены в небе нас в любой глухомани высмотрят.

Микрочипы были похожи на продолговатые горошины.

Потом сообща погрузили весь домашний скарб, свиней и птицу на телеги, привязали к ним коров, овец и коз.

— Ну, с богом! — снял шапку и перекрестился хозяин.

— А зверье чего не забрали? — показал коновал на лис в клетках.

— Это я лисят в норе отрыл. Хотел до зимы подкормить, а потом забить жене на шапку. Отпущу–ка на волю.

— Погоди. Свяжи им морды и лапы.

— Это еще на кой?

— Я им наши горошины в ляжки вошью, пусть потом панские дрыны за ними над лесом гоняются.

Конец