Сергей Шведов - Дочерний филиал компании ОАО «Работа адова»

— А то совсем болшой беда будет, — зацокал языком другой, с голубым левым глазом.

Наверное, боятся, что ведьма у них что–то секретное высмотрит, подумала Светка.

Дервиши раскрыли перед собой раззолоченные книжицы.

— Дура–баба, согласна быть у почтенного Фархада восьмой женой без права на детей и нажитое имущество?

— Согласна, батюшка.

— Не батюшка, а почтеннейший. Ты не в церкви у кяфиров.

На Светку натянули цветастые шаровары, накинули халат и паранджу благоверной мусульманской жены. Дервиши поставили ее между собой и принялись юлой вертеться на месте. Длинные юбки их халатов раздулись колоколами. Пронзительное арабское пение возносилось по тональности ввысь, как визг разгоняющихся авиационных гироскопов. И Светка… исчезла.

— Где клиентка? — высунулась испуганная ведьма из–за занавески.

— В кишлаке Кюрджун у тандыра готовит лепешки для своей свекрови, а что такого?

Ведьма заглянула в свой магический шар и действительно увидела почерневшую от работ и забот старуху рядом со Светкой у печки–тандыра.

— Все они такие! — гыгыкнула ведьма. — А голову бабе дурил, что папа генерал.

— Папа у почтенного Фархада в самом деле генерал, а он сам уже кандидат наук, то есть доктор по иностранным меркам, и перебрался в Лондон.

— И эта халупа — генеральская вилла? — ткнула ведьма пальцем в магический шар.

— У генерала вилла в пригороде Кандагара. Просто мама Фархада — восьмая жена генерала. Она живет в высокогорном кишлаке, где генерала не видали уже пятнадцать лет. И увидят только перед похоронами. Уходи, нам надо переодеться, нечисть.

Из ведьминого подземелья дервиши вышли в приличного вида европейских костюмах. Джентльмены сели в свою машину и направились в гостиницу «Люксария».

— Устал я за сегодня что–то, — сказал тот, что был с зеленым левым глазом.

— И я вымотался, — согласился тот, что был с голубым левым глазом.

— Еще бы! Чего нам стоило подтолкнуть их патриархат провести через парламент законопроект «О некоторых мерах по досрочному искуплению грехов и мелких прегрешений еще при жизни».

— И почему мы обязаны работать на небесную канцелярию? У них в раю, видите ли, веками не закрываются вакансии для праведников, и пространство пустует. А мы тут должны недогрешников перевоспитывать, чтобы ангелы их хоть с дристом, хоть со свистом смогли протолкнуть сквозь игольное ушко на небеса.

— Мы и на адскую контору работаем — пытошные камеры для грешных душ переполнены, хоть ты пекло закрывай. Грешников столько, что девать их некуда.

У себя в номере джентльмены уютно расположились в креслах у фальшивого камина и первые минуты как завороженные смотрели на видеоогонь.

— Ты бы музыку завел для релаксации, — сказал тот, который с зеленым левым глазом.

— Какую?

— Что–нибудь из родного фольклора. По дому соскучился, знаешь. Тут всегда так холодно, душу бы согреть.

— А она у нас есть, душа–то?

Обладатель голубого левого глаза поискал в записях и нажал кнопку. Тяжкий металлический рок грохнул так на все апартаменты, что аж люстра закачалась.

— Вот оно, родимое! Успокаивает…

— Эх, поразмяться бы! Может, согреемся?

— Ага, а то в этих краях вечной зябкости… Дадим огня, чертяка!

Из джентльменов вырвались языки пламени.

В креслах остались сидеть чурбаны–манекены с немигающими глазами, а посреди гостиничного номера прыгали под дьявольскую музыку два пылающих сгустка пламени, похожие на пляшущих демонов. Огненные полосы, как ноги и руки мультяшек, метались в такт нечеловеческому ритму по всему пространству гостиничного номера, хотя занавески на окнах от этого почему–то не воспламенялись.

Если бы кто глянул с улицы на окна их номера, ему бы показалось, что по стенам, потолку и окнам бьют фотовспышки и прожекторы цветомузыкальной установки.

Конец