Ксения Таргулян - Корабль уродов

Джек вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, достал оттуда одну, зажег и с наслаждением затянулся. Дым взвился от пульсирующего уголька к небесам и затерялся в ночи. Боль в висках растворялась, будто под нежной рукой целителя.

Он швырнул окурок в мусорку и возвратился в душный ресторан. И как не выходил — его сразу охватило жгучее раздражение от вида всех этих людишек, от вида Юли, которая не преминет сейчас снова сделать ему какое-нибудь замечание, а то и вовсе возобновить ту отвратительную лекцию. Он уселся напротив нее, стараясь выглядеть максимально спокойным и безучастным.

Но план не сработал: Юля обратилась к нему. И то, что она сказала, оказалось хуже, чем он только мог предположить:

— Она здесь, — прошептала Юля, наклоняясь к нему.

— Что? — Джек недоуменно нахмурился.

— Вот она, — Юля кивнула в сторону, смущенно краснея.

Джек вгляделся и заметил Вренну за одним из столиков — она не смотрела в их сторону и что-то пила в одиночестве.

— Идем отсюда, — попросил он, невольно переходя на шепот.

— Да что ж ты так?.. — тоже вполголоса воскликнула Юля. — Чем она тебе мешает?

Он пробурчал что-то невразумительное и отвернулся. Отсюда надо было уходить — хоть с Юлей, хоть одному.

Он взял бокал, поводил им немного в воздухе, гипнотизируя вино, и отхлебнул. И уже почти раскрыл рот, чтобы окончательно поставить ультиматум, но в край стола внезапно вцепились знакомые бледные пальцы, и он с ужасом и изумлением поймал ее пьяный взгляд.

— Джек, вот этот вот, — Вренна ткнула пальцем в подошедшего вместе с ней официанта, — не хочет мне больше наливать. Скажи ему!

Джек с трудом поймал расплывшиеся по голове мысли и заставил их собраться в комок, а сам приложил все силы, чтобы придать лицу равнодушное выражение. Впрочем, довольно безуспешно.

— Ну, во-первых, — размеренно начал он, — Вы вообще не должны были продавать ей алкоголь: она несовершеннолетняя…

— Эй! — возмущенно воскликнула Вренна, но он не обратил внимания.

— А во-вторых, — тут напущенное спокойствие отчасти изменило ему, — Вренна, как тебе удалось напиться до такого состояния за такое короткое время?!

Она расхохоталась, и пьяный смех звучал развратно и вульгарно.

— Какой ужас… — прошептала Юля.

Джек холодно рассмеялся.

— Ну, что же Вре… Вера, поздравляю: сегодня ты сможешь увидеть этот город таким, каким его видит большая часть населения. А вот ко мне этой ночью можешь не приходить — не хватало только отчищать отовсюду твою блевотину.

— Джек! — возмущенно вскрикнула Юля, он обернулся — и она уставилась на него с ужасом и отвращением. Он равнодушно глядел ей в глаза. — Джек… — прошептала она, болезненно разочарованная. — Да что ты за человек, Джек?! Знаешь, что — не звони мне!

Она резко встала из-за стола, распотрошила клатч, чтобы бросить на скатерть несколько крупных купюр, и быстро скрылась во входных дверях ресторана.

Вренна всё так же стояла, держась за столешницу, и растерянно, с непониманием наблюдала всю сцену.

— Ну что ты ждешь? — негромко рявкнул на нее Джек. — Иди, познавай окружающий мир, — он махнул на дверь.

Вренна мутно смотрела ему в рот, явно не соображая, о чем он говорит.

— Ну же, выведите ее, — бросил он официанту. — Зачем вам тут нестабильные элементы?

— Э… Она не заплатила, — растерянно пробормотал он, неумело пытаясь скрыть враждебность.

— Я заплачу за нее. Выведите.

Официант нахмурился, и в какой-то момент Джеку даже показалось, что он заспорит, но смелости не хватило, и, придерживая Вренну за плечи, мальчишка повел ее к выходу.

Джек откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Снова хотелось курить. Где-то в глубине сидело лживое, наверное, ощущение, что все вокруг украдкой поглядывают на него с безучастным презрением и быстро отворачиваются, как от опухшего нищего.

Не прошло и пяти минут, как он поднялся из-за стола, расплатился у барной стойки и вышел на улицу.

Машина припаркована всего паре метров. Он остановился возле нее на секунду, но прошел мимо и свернул за ближайший переулок. Мерцал тускло-синий фонарь, да окна бросали грязно-апельсиновые пятна света. И — о да! — в этом свете нашлась она. Сидела на голом асфальте, прислонившись спиной к холодной стене, с лицом, запрокинутым к черному небу…

Джек опустился на корточки возле бесчувственного тела и долго изучал ее взглядом. Наконец он осторожно просунул одну руку под колени, обхватил другой хрупкую спину и, подняв Вренну на руки, быстро двинулся к автомобилю.

Проснулась я с ужасным похмельем, и первое, что сказал Джек, увидев, что я пришла в чувство, было: «зря я не приучал тебя к алкоголю, моё упущение». Я хотела съязвить что-нибудь в ответ, но головная боль требовала тишины. Внимательно осмотрев меня, он поменял влажную тряпочку на лбу, дал аспирина и посоветовал дальше спать.

Когда я очнулась в следующий раз, был уже вечер. Голова болела, но гораздо слабее, да и всё остальное тело слушалось на порядок лучше. Сквозь стену доносилось утробное звучание телевизора. Осторожно поднявшись на ноги, я пошла на звуки.

Джек обернулся, заслышав меня, и на мгновенье по его лицу пробежала улыбка, но она быстро скрылась, и лицо приобрело естественный серый цвет.

— Что, отпускает? — насмешливо осведомился он.

Я неопределенно пожала плечами, подошла к окну, сделала тише телевизор, села на диван справа от Джека.

— Ты мне должен пять тысяч, не забудь.

— А, так вот во имя чего было это жертвоприношение, — рассмеялся он, вальяжно закидывая руку мне через плечо.

Я покосилась на него, вынырнула из-под его руки, отодвинулась немного и откинулась на спинку дивана.

— Мне извиняться, что спугнула пташку, с которой ты мне изменял? — сухо уточнила я.

— О, ну, можешь извиниться, я послушаю, — он едва не облизнулся в притворном предвкушении.

— Скажи, что у тебя были к ней чувства, и я извинюсь, — я коварно улыбнулась.

Он фыркнул.

Я постаралась никак не выдать своего облегчения. И правда, что за глупость была подумать, будто Джек любит эту девицу? Хотя бы питает сердечные чувства… Слабее любви, но больше, чем секс… Нет, конечно нет. Ну и слава богу. Совершенно не хотелось бы быть виноватой в его разбитом сердце.

Следующим утром, когда я проснулась, Джека в квартире уже не было, зато на кофейном столике возле моей кровати лежали обещанные пять тысяч. Я довольно улыбнулась, скинула одеяло и села, поджав под себя ноги. Голова уже почти что не болела.

Холодильник у Джека был всегда полупустым, он редко ел дома — всё рестораны, какие-то вечеринки. В морозилке обитали пельмени и наггетсы, которые он научил меня готовить, но мне не хотелось мяса, оно ничем не отличалось… Пельменями и наггетсами меня пичкали и кораблисты. И еще много чем, чего здесь в избытке — котлеты, отбивные, колбаса, ну и всё такое.