Владимир Михановский - Берег надежды

В Центр возвращались на довольно большой высоте, опасаясь внезапного выстрела снизу. С нахлынувшей тоской, обычной в последнее время, Свен глядел вниз. Город был освещен скудно — каждый ватт энергии находился на жестком учете.

Свен, сопровождающий манипулятор, едва отыскал на складе свободное местечко для нового беглеца. Центр явно не поспевал пропускать огромный поток беглецов, изловленных бдительными шпурами.

Стеллажи, убегающие под самый потолок, были забиты разнокалиберными контейнерами. Одни были выполнены из грязно-серого, самого дешевого пластика, другие солидно поблескивали голубоватым нейтритом, третьи выставляли на гранях завитушки из благородного металла с явной претензией на роскошь.

Некоторые контейнеры имели на торцах столбы цифр и невразумительные письмена — эти штабелями были сложены в отдельном углу, — хлеб, хотя и нелегкий, дешифраторов. Извлечь смысл из этих цифр было потруднее, чем раскрыть секретный шифр несгораемого сейфа. Электронные машины в отделе дешифраторов трудились день и ночь, едва не дымясь от перенапряжения, но работы все прибавлялось…

Идя со склада, Свен покачивался от усталости. Поспать часика три-четыре, и больше, кажется, ничего не надо на свете.

— Куда, мудрая голова? — окликнул его какой-то шпур. Свен даже не разобрал толком в полутьме, кто это.

— К себе, соснуть, — Свен, остановившись, кивнул в сторону высокого купола, светящегося коричневым светом.

— Счастливец, — вздохнул окликнувший, — а у меня три новых вызова, хотя смена кончилась. Вылетаю.

— Далеко? — из вежливости поинтересовался Свен.

— Порядком. Только что искатели сообщили координаты. Один — у Коровьей пустоши. Агент подозревает, что беглец спрятался на соседнем кладбище, в семейном склепе. Второй, дурачок, зарылся в городском сквере, возле фонтана.

— Как же так?

— Наверное, ночью зарыли.

— И никто не видел?

— Если кто и видел, так разве донесет? Видно, здорово торопились дружки. Шпур шел через сквер, видит — а уголок-то торчит из-под земли! Третий… А, да что там! — Говоривший махнул рукой.

— Желаю улова! — крикнул вслед Свен и отправился к себе. Идя в свою клетушку по бесконечному коридору, Свен нащупал в кармане записную книжку Харви. Первым делом он заперся и затем начал разбирать каракули ушедшего друга…

«Вчера допоздна разговаривали с С. Спорили.

— Жизнь стала невыносимой, — заметил я.

— Как же быть? Ее не переделаешь, — заметил С.».

«С. — это я», — осенило Свена. Он припомнил свой давний спор с Харви и стал жадно разбирать дальше корявые, падающие вниз строки.

«… — Остается одно, — сказал я. — Нырнуть в жидкий гелий и вынырнуть лет эдак через двести-триста.

— А кто сказал, что тогда будет лучше? Может быть, будет еще хуже, чем теперь? — усмехнулся С.

— Могу поручиться: хуже не будет.

— Почему?

— Очень просто — хуже не может быть.

— Оставь свои шутки, — рассердился С. — Вполне возможно, что через два века ты, выйдя из своего гроба с двойными стенками, застанешь голую пустыню, отравленную атомной радиацией…»

«Вовсе я не рассердился на него, — подумал Свен, — обычная мнительность Харви»,

В коридоре послышались шаги, и Свен поспешно припрятал записную книжку.

Однако дочитать ее в этот вечер ему так и не пришлось: последовал еще один вызов, затянувшийся до глубокой ночи…

Страховое общество «Титан и Венера» пребывало в величайшей панике. Третьего дня к окошку выдачи подошел бледный вкладчик. Он протянул через барьер листок погашения. Девица заученным движением подхватила листок.

— Все сразу? Или часть? — не глядя на посетителя, прощебетала она.

— Все, — коротко бросил клиент.

Девица положила перед собой листок… и глаза ее полезли на лоб: в графе «расход» красовалась цифра… Нет, это ни с чем не сообразно!

— Вы ошиблись, — кротко сказала она, возвращая бланк. — В сумме несколько лишних нулей.

За восемь лет службы в «Титане и Венере» Мимит привыкла к разного рода казусам.

— Нет, все правильно, — возразил странный посетитель, возвращая листок. — Проверьте мою карточку.

Сумма в самом деле оказалась правильной. Все объяснялось просто: необычный посетитель был в этих стенах в последний раз без малого двести лет тому назад. Тогда же он положил на текущий счет довольно внушительную сумму, не превосходящую, однако, обычного вклада.

Остальное сделали сложные проценты и время…

— Прошу подождать, — пролепетала Мимит и на цыпочках подошла к широкой дубовой двери.

— Двести лет? — переспросил член правления. — Мисс, а вы не заглядывали утром в стакан?

— Цифры не подлежат сомнению, — сухо произнесла Мимит, обиженно опустив очи долу.

— Двести лет. Мистика какая-то. Как мог он урвать у господ такой жирный кусок? Мне шестидесяти нет, а я уже собираюсь в дальнюю дорогу. Шеф задумался.

— Прикажете выдать? — напомнила Мимит.

— А мы с чем останемся?

Шеф поднялся и прихрамывая подошел к калькулятору. Однако все было правильно. Коварные проценты на проценты сделали свое дело. Получалось нечто похожее на прогрессию, которая, как известно, растет лавинообразно.

Впервые за всю жизнь растерявшийся шеф припомнил некстати притчу о индийском принце Сираме, к которому пришел изобретатель шахмат. Безвестный гений в награду за увлекательную игру попросил, казалось бы, совсем немного: за первый квадрат шахматной доски — одно зернышко риса, за второй — два зернышка, за третий — четыре, за четвертый — восемь и так далее. И что же? Всех житниц принца не хватило на то, чтобы рассчитаться с изобретателем. В итоге принц разорился дотла.

В общем, со сложными процентами шутки плохи!

Позвонить в Центр? Шеф потянулся к видеотелефону, но тут же раздумал. Они, конечно, заинтересуются клиентом столь почтенного возраста, но… О вмешательстве полиции прослышат другие клиенты, шила в мешке не утаишь. А как же тайна вклада, которая гарантируется «Титаном и Венерой»? Нет уж, потеря доверия вкладчиков — последнее дело. Что угодно, только не это. Надо выплатить. Можно извернуться: приостановить другие платежи…

Шеф вышел, чтобы посмотреть на уникума.

Бледный посетитель терпеливо ждал у окна.

«На вид ему и сотни не дашь. Вот негодяй! Наверно, вегетарианец», подумал член правления «Титана и Венеры», с ненавистью глядя на дурно выбритого клиента.

Итак, почтенное общество, поднатужившись, выполнило желание таинственного вкладчика и погасило его счет.

Но дело на том не кончилось. Через три дня после столь же необычного, сколь и прискорбного для общества события к окошку кассы подошел румяный толстяк. Он также выразил желание получить обратно свой вклад, внесенный ни много, ни мало… двести пятьдесят лет назад.