Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

– И это я слышу от коммуниста! – воскликнул удивленный бизнесмен, не веря своим ушам.

На что Селин спокойно и уравновешенно ответил:

– Вообще-то по своим убеждениям я им никогда и не был. Если не считать членства в КПСС. Ну, там-то мы все были! А в ЦК Фронта я был избран от ряда патриотических организаций. Так что, если вы очень хотите прилепить ко мне ярлык, то точнее будет назвать меня фашистом, господин хороший.

Иностранец еще больше удивился. В тех странах, где он бывал, никто из мало-мальски известных политиков никогда бы не решился назвать себя фашистом. Такое признание означало бы неминуемый конец карьеры.

А Селин уверенно продолжал:

– Я не против частной собственности. Но я люблю свою Родину и не могу спокойно смотреть, как ее разворовывают. Вы что думаете, на Западе кому-то нужна сильная Россия? Ей в мировом разделении труда в лучшем случае отводится роль дойной коровы. Сырьевого придатка, не более. Много ли инвестиций за время правления прозападного режима поступило в наукоемкие отрасли нашей экономики, современное машино– и приборостроение? Жалкие крохи. Вся эта болтовня экономистов и политиков из свободного мира о мировой экономике, открытых рынках – не более чем способ прикрыть неоколониальную политику своих правительств. Вы что думаете, колониальная система мертва? Ничуть. Она просто видоизменилась. На смену конкистадорам, огнем и мечом завоевавшим новые земли для метрополий, пришли «белые воротнички», закончившие школы бизнеса, вооруженные компьютерами и монетаристскими теориями. Но войны от этого не стали менее жестокими. Только из явных, с пушками и танками, они превратились в финансовые. Я – материалист и твердо убежден, что ничто не возникает из ниоткуда, и ничто не уходит в никуда. Если где-то убывает, то где-то должно прирастать. Богатые богатеют, а бедные беднеют.

На это Смиту нечего было возразить. Старый партиец развивал успех.

– Русским вообще стоит многому поучиться у американцев. Как ловко они обжились на новом континенте! Аборигенов на 99 процентов истребили – и нет никакой национальной проблемы. А то, представляете, были бы какие-нибудь Ирокезская автономная республика или Могиканский автономный округ? Теперь, конечно, можно о коренных народностях позаботиться, когда и помогать-то практически некому. А наши казачки, добрейшие души, земли-то царскому престолу преподнесли, а иноверцев пожалели, не извели под корень, как бравые ковбои. Эх, извечная русская доброта! Сколько горя она принесла нашему народу! В цивилизованном обществе не принято вспоминать о Хиросиме и Нагасаки, но реальность на сегодняшний день такова, что США остается пока единственной державой, на практике использовавшей ядерное оружие. Хотя чисто с военной точки зрения атомная бомбардировка японских городов на исходе Второй мировой войны вовсе была не обязательна. Разгром Квантунской группировки советскими войсками практически предрешил поражение Японии. Но американцам надо было показать всему миру, какие они крутые, и запугать всех, в первую очередь Советский Союз. «Малыш» в Хиросиме наделал столько шума, что японский император морально был готов подписать пакт о капитуляции. Но крутым американским генералам очень уж хотелось испытать и «Толстяка» – вторую бомбу, несколько отличавшуюся по конструкции от первой. И был разрушен еще один миллионный город – Нагасаки. Не цинизм ли это? Однако в политике выгодно быть циниками. И США сейчас правят миром.

Селин отхлебнул из бокала и продолжил:

– Я люблю свой народ. И мне больно смотреть, как старики, всю жизнь прогорбатившиеся ради светлого будущего, просят милостыню на улицах, как наши дети подростками садятся на иглу. Какие-то цыгане набивают себе карманы наркорублями, а жиды из Вашингтона и Тель-Авива вынашивают очередные планы, как бы им побольше урвать с матушки-России. Я хочу, чтобы мои соотечественники почувствовали себя такими же людьми, как американцы, как европейцы. Чтобы моя страна, униженная и оскорбленная, наконец встала с колен.

– Знаете, Юрий Иванович, а я предпочитаю собственным умом и умением вести дела доказывать превосходство над евреями. Да, они умный народ, но не настолько, чтобы мы не могли посостязаться с ними в интеллекте, – заметил Кузнецов-Смит.

Селин пропустил слова иностранца мимо ушей и продолжил свою уже ставшую эмоциональной речь:

– Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что на финансовом поприще мы еще долго не сможем переиграть образованных иностранцев. Но у нас есть оружие, которое может несколько раз уничтожить эту планету. Даже только из‑за этого с нами должны считаться! Не грабить нас, а помогать нам!

задумчиво произнес Георгий.

– Чьи это стихи? Омара Хайяма? – встрепенулся Юрий Иванович.

– Нет. Лермонтова, – ответил бывший журналист и в свою очередь спросил собеседника. – Только вот в Пентагоне наверняка найдутся такие же отчаянные головы, не желающие терпеть, подстраиваться. И тогда что? Катастрофа? – спросил австралиец.

– Мы уже и так достаточно всем уступали. Настала их пора идти на уступки. Когда они на себе испытают всю силу и мощь нашего ядерного оружия, то, поверьте, станут куда сговорчивее. Перед угрозой гибели любые бизнес-планы становятся ненужными. Помните, как в чеховских пьесах. Если в начале драмы на стене висит ружье, то в конце оно обязательно выстрелит. Человечество еще ни разу в своей многовековой истории сознательно не отказалось ни от одного достижения цивилизации. Тем более – от оружия. Главное, использовать его первыми. Пусть противник беспокоится о спасении жизни на Земле. Именно так поступили американцы с японцами в сорок пятом. И, заметьте, они выиграли. И если бы мы в свое время сбросили одну маленькую такую бомбочку на Грозный, то не было бы никакой чеченской войны, и Россия бы не потеряла десятки тысяч жизней своих парней.

Георгий смотрел в лицо партийного босса и недоумевал:

– И вы можете так спокойно говорить об этом? Ваша дочь ждет ребенка. Вы скоро станете дедушкой. Ведь всему живому может прийти конец! Неужели и впрямь был прав Нострадамус, когда предсказывал конец света на рубеже тысячелетий?

– Ну, 2000 год мы, положим, пережили, Бог даст, и этот год переживем, – заметил Селин. – А меня не надо агитировать за экологию. Лучше приберегите свои аргументы для ваших западных политиков.

Дверь отворилась, и в комнату вошла бледная как смерть Татьяна. Ее круглое белое лицо покрылось какими-то красноватыми пятнами, под ввалившимися глазами обозначились темные круги.

– Папа, ты совсем людей заговорил. Через пятнадцать минут Новый год наступит, а ты тут дискуссию развел, – умирающим голосом упрекнула она отца.