Сергей Лукьяненко - КВАZИ

– Ты что-то понял о Виктории? – с сомнением спросил я.

– Возможно, – сказал Михаил, глядя на меня. – Надо ещё разобраться. Но для этого мне не нужно было колоться самому. Я хотел посмотреть на другую проблему с иной, с человеческой стороны.

– Какую проблему?

– Проблему Найда.

– Ты опять за своё, – вздохнул я. – Нет никакой проблемы.

– Она есть. Вероятность того, что он твой сын, очень велика. Ты уклоняешься от однозначного ответа, значит, не знаешь точно, погиб он или нет. У тебя нет другой семьи. Ты до сих пор страдаешь от потери жены и сына. Я не могу логически понять, почему ты отказываешься от генетического анализа. Поэтому я сделал то, что зарёкся когда-либо делать, – инъекцию хлористого калия.

– Решил посмотреть на проблему с человеческой точки зрения, – кивнул я. – Понятно. Хорошо, я тебе всё объясню.

– Я слушаю, Денис. – Михаил с надеждой посмотрел на меня.

– Во-первых, я боюсь надеяться на чудо, – сказал я. – Выяснится, что ты ошибся, и будет ещё хуже.

– Не в твоём характере, – сказал Михаил. – Если бы ты сказал это раньше, я бы поверил. Но сейчас… сейчас я немного лучше понимаю тебя. Человек всегда надеется на чудо. Человек чудом живёт, потому что ни для чего другого жить не имеет смысла.

– Да, ты прав, – подтвердил я. – Меня бы это не удержало. Поэтому – во-вторых. Как ни странно, но я с тобой подружился, старый мертвяк. Ты славный напарник и хороший друг. Ты воспитывал этого мальчика как родного сына. И если вдруг окажется, что я – его отец, то это никому не нужный шок. Понимаешь? Я, тьфу-тьфу, импотенцией не страдаю. Будут у меня дети. А это – твой ребёнок.

– Спасибо, – сказал Михаил. – Если бы мои слёзные железы функционировали как человеческие, я бы сейчас прослезился от умиления. Только знаешь что?

– Что?

– Хорош трендеть, – сказал кваzи. – Никакой я тебе не друг, и даже будь лучшим другом – ты бы проверил, кто тебе Найд. Пусть даже не для того, чтобы забрать себе. Просто чтобы знать. Не ври мне больше, тупой живой полицай!

– Ладно, – сказал я. – Сейчас.

Я подошёл к шкафчику, открыл его.

Мне повезло – среди стоящей там ерунды нашлась стойка с герметически закрывающимися пробирками и рулончик стерильной ваты. Уж не знаю, для чего они там стояли. Скорее всего, просто для антуража.

Я открыл одну пробирку. Клочком ваты потёр себе нёбо и бросил его в пробирку. Потом смачно харкнул туда же. Закрыл пробирку и протянул Михаилу со словами:

– Тьфу на тебя.

Михаил помолчал. Потом, не вставая с кушетки, взял пробирку из моих рук и кивнул.

– Спасибо, Денис. Я очень рад, что ты всё-таки согласился.

– Анализ покажет, что Найд не является моим сыном, – сказал я. – Так что лучше купи мне бутылку вискаря в качестве компенсации за назойливость.

– Почему ты так уверен? – спросил Михаил. – Ты всё-таки видел, как погиб твой сын?

– Нет! – выкрикнул я. – Я не видел! Но ребёнок был не от меня, понятно?

Я вышел в коридор и закрыл дверь. Покосился на Оксану – слышала она мой возглас? Судя по любопытному взгляду – слышала.

Интересно, что она подумала.

В кармане затренькал телефон. Я достал его – звонила Настя.

Должно же быть в жизни что-то хорошее, кроме нависшей над всеми людьми угрозы, безрезультатных поисков и копания в старом грязном белье?

– Да, Настя, – отворачиваясь от Оксаны, будто это придавало разговору большую интимность, сказал я в трубку. – Я звонил, хотел предложить встретиться.

– Денис, сегодня не получится! – Голос Насти звенел от волнения. – Денис, Денис, ты не представляешь, что случилось!

– Что? – спросил я с подозрением.

– Мама и братик! Они возвысились! Их сегодня могут выписать из приюта, они вернутся домой!

– Я ужасно рад, – растерянно сказал я. – Да, я правда рад…

– Денис, я сейчас бегу в приют, – сказала Настя. – Потом созвонимся, хорошо? Завтра? Я уже убегаю. Завтра, хорошо?

– Хорошо, – сказал я. – Завтра.

Настя прервала связь.

Я спрятал телефон, посмотрел на Оксану.

– Не ладится? – спросила она.

– Не то слово, – сказал я. – Скажите, а что вы делаете вечером?

– Варю мужу борщ, – улыбнулась Оксана.

– Везёт же некоторым, – вздохнул я. – Скажите моему спутнику, что я подожду на улице.

Выйдя из центра постмортальной психологии, я огляделся. Погода стояла замечательная, редкий случай для московского лета.

Должно же быть в жизни что-то хорошее.

Кроме самой жизни.

До вечера было ещё далеко, но возвращаться в отделение ради пары часов работы не хотелось.

Тем более – ради пары часов бумажной работы.

Михаил вышел из машины в центре. Сказал, что ему надо поразмыслить и, может быть, нанести пару визитов. По тону всё было понятно, он хотел остаться один, но я всё же уточнил, потребуется ли моя помощь. Помощь не требовалась, и я, оставив кваzи, поехал домой.

Лето – хорошая пора, даже в мегаполисе, даже в Москве. Конечно, так, как раньше, город не пустеет, далеко не все могут позволить себе выехать на природу, слишком мало пока ограждённых заповедников и курортов. Но всё-таки народа поменьше.

Я завернул в переулок рядом с домом. На другой стороне подходил к «зебре» ребёнок лет десяти – даже непонятно было, то ли симпатичная коротко стриженная девочка, то ли хорошенький длинноволосый мальчишка. Можно было успеть проехать, но я остановился. Дети вечно носятся через дороги не глядя, завернёт за мной слишком резко какой-нибудь лихач, раз – и одним восставшим на свете больше.

Ребёнок понял, что я его пропускаю, побежал через дорогу – вприпрыжку, как умеют только дети. Кажется, это всё-таки был мальчик. Пробегая мимо машины, улыбнулся мне и отсалютовал рукой.

Я невольно улыбнулся в ответ. В мальчишке кипела жизнь – юная, ликующая, бьющая через край. У него не было спокойного могучего рассудка кваzи, их обострённых органов чувств, не было их немыслимой выносливости и совершенной регенерации.

Но он был живой.

А кваzи – мёртвые.

Бедолага Найд, которого Михаил так настойчиво предлагал мне в сыновья, был кем-то посередине между людьми и кваzи. Я был уверен, что Найд не побежит вот так вприпрыжку через дорогу, а остановится и внимательно проверит безопасность движения. И незнакомому водителю, без особой нужды пропускающему его, улыбаться не станет. Кваzи его спасли, но сделали похожим на себя…

Сзади нетерпеливо загудели. Я сообразил, что всё ещё стою на повороте, пялюсь вслед незнакомому мальчишке, будто извращенец какой-то, а за мной уже две машины. Выругался сквозь зубы и дал по газам. Едва вступившая на переход женщина от греха подальше отступила назад и что-то неодобрительно выкрикнула вслед.

Но всё-таки даже это не испортило мне настроения, будто взмахнув рукой, незнакомый мальчик щедро поделился со мной своей жизнерадостностью.