Кристина Тарасова - Карамель

Он слышит, как мы подходим и поднимает косматую голову — девушка. Она встает с колен, откладывает собранный материал подле и идет навстречу к нам.

— Карамель? — радостно восклицает девчачий голос, и незнакомка бездумно кидается на меня.

Не успеваю ни пискнуть, ни отпрянуть, ни отойти — Б-Нель обнимает меня; так дерзко и откровенно — обхватив всю спину своими грязными руками, закинув свой подбородок мне на плечо.

Серафим видит мою растерянность и негодование, тут же хватает Б-Нель за руку и подтаскивает к себе.

— И меня обними, — по-доброму улыбается он, обхватывая девушку точно также в ответ, но я с недоверием гляжу на них.

Она отстраняется от парня, и я могу увидеть ее лицо — пытаюсь вспомнить: кажется, что раньше мы уже пересекались с ней.

— Б-Нель очень дружелюбная, — пытаясь оправдать ее нелепое поведение, говорит мой друг.

— Мой мальчик много рассказывал о тебе, я так рада, что ты присоединилась к нам, — слишком мягко, словно щебечущая птичка, произносит девушка и, вижу по взгляду, вновь хочет обнять меня — сдерживается.

«Мой мальчик» бьет по уху и вызывает отвращение.

— Все, что связано с техникой — к Б-Нель. — Серафим ласково глядит на нее, а потом переводит свой взгляд на меня. — Система охраны, камеры видеонаблюдения, взломы и все в этом духе. У нас есть глаза повсюду.

— Погодите-ка, — соображаю я, — то есть вы можете вообще весь Новый Мир лишить питания?

Б-Нель кивает мне.

— И почему не сделаете это? — посмеиваюсь я; будь у кого-то из управляющих возможность похоронить Острог раз и навсегда (наплевав на поставки и выкуп товаров) — он бы этим воспользовался.

— Мы не хотим устрашения и войны, — поясняет девушка. — Мы хотим мира.

Я присматриваюсь к ее чертам лица — она несколько похожа на меня, лишь только лицо более вытянутое. Прямой нос, пухлые губы нежно-розового оттенка, темно-коричневые брови с мягким изгибом, глаза голубого цвета. В памяти проплывает образ девушки — пепельно-грязные волосы скручены в низкий хвост, та незнакомка одета во что-то похожее на пижаму, какие выдают в больницах. Она смотрит в камеру, снимающую ее чуть сверху — мне в глаза — и плюет. Камера переключается на ту, что дальше — навстречу девушке идет охрана. Двое мужчин хотят схватить ее, но она резко уворачивается и бежит вперед. Номера палат, столики на колесах с подносами, тусклый свет от приглушенных ламп. Девушка что-то кричит; не могу вспомнить. Пытаюсь читать по губам… Бес? — нет, не может быть! Я вижу то, что сама желаю увидеть, и не всегда увиденное — истина.

Не могу вспомнить, что дальше… Какие-то помехи; визг людей, женский вопль, стоны. Картинка в голове проясняется: девушка в одной из палат — она держит в руке пистолет. На нее бежит охрана, еще не ведущая о существовании оружия в помещении. И кого же она убила ради него? — выстрел и крик сливаются в общую композицию, голос на этажах начинает вторить о вооруженной цели и просит немедля покинуть здание во избежании иных травм. Щелчок! Дочка какого-то успешного и некогда влиятельного человека в Новом Мире оказалась в психиатрической больнице, где, соответственно, и устроила бойню спустя несколько дней лечения. Откуда она взяла оружие? — черт его знает; так и не выяснили.

Люди Нового Мира не привыкли, когда что-то идет не так, как они задумывают.

— Я помню тебя, — вдруг говорю я. — Помню тебя по новостям… Ты та сумасшедшая..!

— Ты не знаешь, что ей пришлось пережить, — вступается Серафим.

— Это не делает ее сумасшедшей в меньшей степени, — язвительно бросаю я и слегка отступаю назад. — Что это за объятия? Демонстрируешь свой фирменный захват для удушья?

Б-Нель растерянно смотрит на меня, но молодой человек рядом сдал ее уже с потрохами.

— Карамель! — шикает на меня он.

— Ты же психопатка и убийца, — продолжаю я, будучи не в состоянии остановиться. — Ты делала это из-за любви. Сумасшедшая влюбленная, я вспомнила заголовок! Все, познающие это чувство, — безумцы.

— Кара! — Рассерженно глядит на меня юноша.

Кара. А я-то думала, меня больше никто так не назовет, и это удушающее сокращение сгинет вместе с высотками Северного района.

— Не надо так… — Б-Нель обращается к Серафиму, кивает ему, спокойно разворачивается и идет обратно к гаражу. — Она права, не оправдывай меня.

Силуэт ее скользит сквозь бросаемые солнцем лучи, походка горда, плечи расправлены, а подбородок вздернут.

— Надо было тебе это говорить? — шепотом спрашивает парень.

Это ведь она… я узнала ее, ибо совсем недавно наблюдала повтор той хроники. Значит, Б-Нель… девушка по имени Б-Нель, но кого она звала?

— Дочка управляющего, перебежчик и чокнутая — чем не команда? — Закатываю глаза, после чего взвываю: — Не могу поверить, что ввязалась в это.

— Не могу поверить, что твой мозг такой же плоский, как у всех людей Нового Мира, — парирует юноша.

— Не забывай, что твой отец оттуда!

— А я не обмолвился ни разу о том, что он умен, иначе бы не связался с несовершеннолетней и не вывалил в этот грязный мир меня.

Я чертыхаюсь, опять дотронувшись нутром и мыслями до янтарных глаз, вязну, и не могу отвести взгляда, хотя ощущаю волны недовольства, бьющиеся в моем внутреннем океане. Б-Нель вдруг роняет инструменты, но никто не кидается ей помогать. Она присаживается на колени и собирает их, Серафим все еще оценочно смотрит на меня — его злость оправдана: вместо слов благодарности я извергаю мешки с грязью.

— Ради кого она это делала? — не без отвращения спрашиваю я — в новостях не указывались имена; сказали лишь одно: сошла с ума от любви. — Для кого? Ему это надо было? Он это оценил?

— Оценил, — кивает юноша.

— Тебе откуда знать?

— Б-Нель мне все рассказывает, у нас нет тайн друг от друга. Это нас сближает, а вас — наверху — отстраняет.

— Вас… — передразниваю я. — Опять закинул меня обратно на судно поверхности? Может, сдохнуть на борту было не такой уж и глупой идеей?

— Карамель, прекрати…

— В следующий раз она перестрелку в честь тебя устроит? — посмеиваюсь я. — Странно, что ее именем не назвали какие-нибудь выходные. «Б-Нель — потрошитель» или «Кровавая Б-Нель».

— Ты никогда не любила? — вдруг спрашивает сама девушка, я оборачиваюсь на нее, хочу ответить, но она не дает: — Я имею в виду не только любовь к противоположному полу. К друзьям, к семье. Никогда?

Недолго думаю.

— Никогда.

Она замечает мою ложь и, склонив голову, продолжает заниматься своими делами.

— Карамель, мы… — начинает Серафим.

— Не надо, — кидаю я.

— Ты должна уважать каждого, кто находится в резиденции, ведь мы одна семья…

Юноша не договаривает: мы вдруг слышим мужской бас с другого крыла резиденции, я вижу мелькнувший силуэт. Серафим недолго противится, но говорит, что вынужден оставить нас, после чего уходит помогать кому-то.