Александр Казанцев - Купол Надежды (Роман-газета)

Воздух гудел от возбужденных голосов. Взоры были устремлены на гигантское табло. Там вспыхивали цифры.

— Это грабеж! Рэкет! Гангстеризм! — орали со всех сторон взбешенные фермеры.

— Почему грабеж? — елейно спрашивал с «кафедры» Броккенбергер.

Светящиеся цифры сообщали, что закупочная цена в пятнадцать раз меньше, чем в магазинах!

Шум и крики превратились в рев. Многим фермерам по приезде домой предстояло расплатиться с частью долгов, погрузить свой скарб на грузовичок и ехать куда глаза глядят.

Крайнее возбуждение в зале биржи было делом обычным. Случались и потасовки.

Сегодня около восьмиугольного возвышения началась драка. Разъяренные фермеры набросились на агентов скупочных компаний, а за тех вступились специально нанятые молодчики. Свалка прекратилась неожиданно. Остановил ее мистер Броккенбергер.

Взобравшись на стол, он орал в микрофон:

— Остановитесь, фермеры! Я спасу вас! Я повлияю на закупочные цены, положу вам в карман пачки долларов!

Такое обещание сразу заинтересовало дерущихся.

— Вы думаете, почему так падают цены? — продолжал Броккенбергер. — Грабеж оптовиков? Ничего подобного! Они сами вылетают в трубу! Разве зерно, которое вы выращиваете, а они покупают, способно выдержать конкуренцию с дохлыми микробами? Их сбывают по бросовым ценам коммунисты из своей ледяной берлоги в Антарктиде!

— Врешь, мерзавец! — крикнул коричневый от загара здоровяк, грозя кулаком.

— Все вы будете разорены, — громогласно вещал Броккенбергер. — Все пойдете наниматься временными рабочими вместе с грязными черномазыми! Забудете, что такое собственность, что такое свое хозяйство! Благодарите коммунистов!

— А вас не надо благодарить? — крикнул все тот же фермер.

— Меня поблагодарите, когда я спасу вас! А для этого требуйте вместе со мной закрытия микробного рассадника в Антарктиде, конкурирующего с вашим зерном! В поход! В поход на Нью — Йорк, к ООН-билдингу!

Следом за Броккенбергером возбужденная толпа приехавших из разных штатов фермеров с криками вырвалась на улицы Чикаго и двинулась в Нью — Йорк. Предупрежденная полиция бережно охраняла стихийно растущее шествие, во главе которого ехал в автомобиле (из–за одышки) Дэвид Броккенбергер, сделавший свой крупный политический шаг.

Шаг этот не остался незамеченным.

Теперь Дэвид Броккенбергер, кроме Вашингтона, Нью — Йорка и Чикаго, зачастил еще и в де-Мойн, столицу богатейшего сельскохозяйственного штата Айова.

Там он стал выступать на предвыборных митингах как кандидат… в сенаторы от штата Айова.

Клиенты, которых он представлял в Капитолии, теперь решили, что после «исторического похода» на Нью — Йорк и ООН такому парню, как Броккенбергер, надо дать развернуться.

И претендент на сенаторское кресло нашел ученых, которые охотно предупреждали о возможном вреде искусственной пищи для внуков и правнуков тех, кто ею станет пользоваться. Это и стало предвыборной платформой Броккенбергера.

У Дэвида Броккенбергера тугой белый воротничок упирался в шесть подбородков. И на эти шесть подбородков приходилось… три лица. Первое, улыбающееся лицо добряка и своего парня, смотрело с предвыборных плакатов и газетных полос. Второе лицо знал журналист Генри Смит, подобранный на шоссе после автомобильной аварии. Третье же лицо Дэвида Броккенбергера сулило принести ему дополнительные голоса — лицо чадолюбивого «дедушки Дэви».

В его обширном доме на окраине одного из городков Айовы жило множество родственников, близких и дальних, особенно детей разных возрастов. Он всех их кормил, одевал и устраивал в жизни.

Когда он приезжал на отдых (а отдыхал он мало), ребятишки облепляли его, как сказочного рождественского деда, забирались к нему на плечи, на спину, цеплялись на ноги.

В таком виде дедушка Дэви стал появляться на предвыборных плакатах, дабы растрогать простодушных избирателей, ибо «дети любят лишь достойных!» (так гласила подпись).

Фред Стовер и Чарльз Мак — Гарни встретились в кафетерии одного из аэропортов Флориды, откуда их лайнер должен был отправиться в специальный, приобретенный частной компанией, рейс.

Фред Стовер допивал кофе и доедал свою неизменную порцию «хэм энд эггз». Он кивком указал Чарли на свободный стул.

— Кому нужна эта чертова переделка багажного отсека? Пропороли самолету брюхо. Как бы не было завихрений! — проворчал он, дожевывая ветчину и соскабливая ножом со сковороды припекшиеся яйца.

— А мне даже интересно, что за чертовщину везут эти научники, если ее можно загрузить только снизу?

— Как бы не вывалилась в воздухе.

— Ничего, командир! Зато во всех последующих рейсах мы будем разгружать пассажирские чемоданы одним поворотом рычага в салоне. Р-раз! И они посыплются на подставленную платформу.

— Вот именно. Посыплются. Как яблоки из корзины. С меня хватит новшеств. Это вы хотите перейти в астронавты и слетать на Марс. А я мечтаю о пенсии.

— Но она же маленькая, командир!

— Ничего. Парни подросли. Девочки выскочат замуж. Нам со старухой хватит. Ну, тронем сбережения…

— Старуха? — рассмеялся Мак — Гарни. — Да она же красавица, командир!

— У вас везде красавицы! По очереди влюбляетесь во всех наших стюардесс.

— Разве я виноват, что компания заменяет их, едва они выйдут замуж? Но такой, как наша Лиз, еще не было? Правда?

— О’кэй! Но должен вас огорчить, парень. Она с нами не полетит.

Чарльз сразу сник:

— А как же пассажиры?

— Их только шестеро. И у них свой повар.

— Что же, пассажирские салоны так и будут пустыми?

— Нет, парень. Пойдем с полной нагрузкой. Вместо пассажиров возьмем горючее, горючее и горючее. В специальной таре. Словно собираемся долететь до вашего Марса и обратно.

— Я думал, только перелет через Атлантический океан.

— Кто платит деньги, тот и заказывает… — глубокомысленно закончил Фред Стовер, вставая.

Мак — Гарни залпом допил свой кофе и тоже поднялся.

Пилоты вышли на летное поле.

Их самолет стоял в стороне от других. К нему подъехала платформа–прицеп с какой–то огромной «штуковиной», скрытой в длинном ящике.

— Вот наш «главный пассажир», — усмехнулся командир.

— Любопытно, что бы это могло быть?

Летчики подошли к самолету.

Платформу подвели под багажный отсек. Створки пола в нем, специально сделанные для этого рейса, были открыты.

— Прямо как на бомбардировщике, — присвистнул Чарли.

Фред Стовер сердито посмотрел на него.

— А где же Джим? — оглянулся Чарли.

— Тоже не полетит. У них свой штурман.

Чарли опять присвистнул, но уже без слов, чтобы не раздражать командира.

За погрузкой «штуковины» наблюдали два джентльмена.