Павел Иевлев - УАЗДАО или ДАО, выраженное руками

Этим я следующие несколько дней и занимался. Утром Лена убегала на работу, разбудив меня для утренней порции таблеток, процедур и завтрака, (готовый обед ждал меня в холодильнике), вечером прибегала и готовила ужин. Днём я читал и валялся, вечером тоже валялся и болтал с Леной. Объедать тонкую звонкую барышню было неловко, потому я вызвонил Йози и попросил его привезти всякой еды с рынка. Напарник прибыл вечером, приволок два сумаря продуктов, светски раскланялся с девушкой, весело потрындел ни о чём, отказался взять деньги, сказав, что «заказчик выдал аванс», и велел побыстрее выздоравливать, потому что «дельце есть».

И то верно, пора было возвращаться в холодный жестокий Большой Мир, где не было чистого постельного белья и вкусных завтраков, а был жёсткий топчан, Нива с лопнутым лонжероном и куча нерешённых проблем. А то расслабился тут, понимаешь, чуть ли не семейным человеком себя почувствовал… Нет, ничего такого, что вы тут, может быть, себе вообразили – Лена стелила себе на диванчике, и мы лишь подолгу разговаривали обо всём на свете, прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи и выключить свет. Но, знаете, есть вещи даже более интимные, чем сам секс – например, растирать спину вонючей гадостью. Нет, определённо пора в реальность, а то в такие глаза и такие ноги можно втрескаться насовсем. Особенно с учётом завтраков и умения варить правильный кофе в турке. Нет-нет, «не время сейчас, отечество в опасности», как говорилось в одном старом пошлом анекдоте.

Так что в один прекрасный день я постановил себе считать остаточные респираторные явления достаточно пренебрежимыми, а проблемы достаточно назревшими, чтобы покинуть приют благодати, в который вдруг превратилась моя не слишком уютная ранее «хрущёвка». Лена, кажется, искренне расстроилась и уговаривала не торопиться, но нельзя же вечно пребывать в комфорте и недеянии, этак и привыкнуть можно. Вызвонил Йози, который прибыл на моём же УАЗике, закинул в багажник рюкзак с чистым уже барахлом, обещал не пропадать и заходить, выразил глубокую благодарность за спасение непутёвого себя от демонов простуды. Раскланялся. Удалился.

- Хорошая женщина, - сказал Йози серьёзно, - Не упусти.

- Ты думаешь? – спросил я рассеянно (мы в этот момент проезжали перекрёсток).

- Уверен, - подтвердил Йози, - И ты ей нравишься. Очень.

Я не стал это комментировать. Даже при всей моей тупорылости в отношении всего, что происходит между людьми, я начал подозревать, что вот так заботиться о человеке, который неприятен, никакая женщина не станет. Степень и глубину чувств мне всё равно, впрочем, оценить сложно – может, она просто в детстве в доктора не наигралась?

В гараже нас ждала камуфлированная Нива, стоящая передом на чурбаках. Передний подрамник вместе со всей подвеской Йози добросовестно разобрал, очистил от грязи и сложил кучкой. На верстаке лежали новые сайлентблоки, болты рычагов, шаровые, ступицы, подшипники и прочий мелкий расходный хлам, который, если уж ты разобрал подвеску, лучше сразу менять на новый – стоит недорого, а разбирать потом ещё раз - глупо. Я переоделся – в чистый! – комбинезон и закрепил на болгарке жёсткую металлическую обдирную щётку – лонжерон надо было готовить к сварке. Йози, тоже переодевшись (кстати, и у него был чистый комбинезон - видать, личная жизнь удалась), обмерил тщательно место вокруг лопины, и вырезал из картона шаблоны. Пока я, вибрируя верхней частью туловища (обдиравшие сложного профиля металлическую поверхность мощной болгаркой меня поймут) и матерясь сквозь прозрачный щиток-намордник, тщательно зачищал до металла слои краски, антикора и успевшей зацепиться за трещину коррозии, он разметил и раскроил второй болгаркой латки-усилители из стального листа-двойки и даже насверлил в них дырок, сквозь которые они прихватываются сваркой. В общем, в гараже стоял истошный вой электроинструмента, и разговаривать было невозможно. Однако, когда мы перешли к подгонке-подгибке, а затем и к выравниванию геометрии (тянули резьбовой стяжкой передок к корме, закрывая трещину) отмолчаться у Йози уже не получилось.

- Йози, таки какого хуя вот это всё было? – спросил я наконец с правильной интонацией.

Йози помолчал, собираясь с мыслями, но всё же нехотя ответил:

- Что именно тебя интересует?

- Почему вы все, и ты в первую очередь, брехали мне, как депутат на выборах? Нет, за остальных мне, в общем, похуй, но за тебя обидно. Я думал, что мы друзья…

- Мы друзья, - твёрдо ответил Йози, - И я тебе не врал. Не всё говорил – да, не мешал врать другим – и это тоже. Но пойми, у меня есть обязательства перед моим кланом.

- Йози, не еби мозг. Вы отправили меня к «вашему пропавшему глойти», который оказался не вашим, не пропавшим и не глойти. Если это не подстава – то что вообще подстава?

- Он глойти, - так же спокойно ответил Йози. – Он может назвать себя как угодно, но мы таких, как он, зовём «глойти». Он был пропавшим, потому что мы не знали, как с ним связаться. И он был нашим – в том смысле, что у нас был с ним договор. Ты же можешь сказать «мой водитель» про того, кто тебя возит, хотя он не принадлежит к твоей семье? Так что это наш пропавший глойти.

Йози, пресекая моё возмущение, поднял руки:

- Знаю, знаю, это не совсем честно и немного передёргивание, но излагать тебе всю историю нашего народа и его взаимоотношений с другими заняло бы очень много времени. Тебе изложили самое необходимое.

- Мной манипулировали, подталкивая к определённым решениям в вашу пользу!

- Да, - сказал Йози серьёзно, - Извини. Ты имеешь право возмущаться. Я был против, если тебе это важно, но прошу прощения перед тобой от лица моего клана и предлагаю принять во внимание чрезвычайность обстоятельств.

- Чрезвычайность? – моему возмущению не было предела, - Чрезвычайность обстоятельств возникла у йири, которых ваш клан бросил умирать! Вы просто удрали оттуда и собираетесь бежать дальше!

Йози замолчал надолго. Некоторое время тишина разбавлялась только звяканьем инструмента и ударами молотка, которым я подгонял к лонжерону латки.

- Послушай… - начал он, - Это не так просто. То, что рассказал тебе глойти – тоже лишь трактовка. Его трактовка, взгляд человека со стороны. Между грёмленг и йири была сложная система договорённостей, которая была нарушена в первую очередь не нами. Они приняли наш народ в своём мире, когда мы пришли в него беженцами. Мы вечные беженцы, так уж вышло… Мы были очень благодарны и долгие годы наши народы жили во взаимном согласии. Однако, когда они выбрали путь дурного грёма, наши Старые не смогли их переубедить.

- Это догматический аспект? – заинтересовался я, - Мне не показалось, что ваш народ так уж религиозен…