Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

— Но военные ведь сами могут попробовать уничтожить комету, взорвать её с помощью ядерных ракет? Причём тут мы?

— Если бы всё было так просто, — генерал вздохнул и повернулся к ней, глаза его сверкнули на миг пронзительной печальной нежностью, приоткрыв, словно ларец скупца, давнюю горячую тайну — «Ах, Айна, Айна, как же это так вышло…» — но сияние в синих глазах генерала потухло, едва его успела заметить полковник Мерроуз, и он невозмутимо продолжил, — ни одна из наших ракет не сможет уничтожить объект, находящийся на таком расстоянии…

— Прекрасно! Мы-то чем можем помочь? — воскликнула Айна с возмущённым удивлением, её внутренний экран уже успел продемонстрировать ей толпу потных и бледных перетрусивших министров, лихорадочно пытающихся найти кого-нибудь, на кого можно будет переложить тягостную ответственность за судьбу всего человечества… Она выпрямилась на стуле, грациозно вскинула гладко причесанную седую голову на длинной шее. Когда-то она была настоящей красавицей, сильной и нежной, с горящими карими глазами, теперь персиковая кожа её поблекла и обвисла, покрывшись глубокими морщинами, но черты лица все ещё сохраняли своё былую величественную правильность.

— Не знаю, — улыбнулся генерал Росс, — ты и сама понимаешь, что из правительства к нам обращаются обычно тогда, когда не остается вариантов, мы — последняя надежда… Вот звонит сейчас, говорит мне, а я прямо по телефону слышу, как он дрожит… Что хочешь, говорит, делай, Росс, хоть Богу молись, только чтобы комету эту того… убрать… — Генерал снова встал и подошёл к окну. Он молчал, глядя вниз, на одну из самых мощных транспортных артерий Города, ничего не говорила и Айна, слышно было как идут большие деревянные часы на стене кабинета.

— А если учёные ошиблись? — наконец произнесла она. Слова упали в тишину, словно камушки в пруд.

Генерал обернулся.

— Возможно, но министрам нужны гарантии, — он саркастически улыбнулся, сверкнув синими глазами, — Да и нам с тобой они, наверное, не помешали бы. Скажи, в глазах среднестатистического обывателя есть ли принципиальное различие между фразами "мы все скоро сдохнем" и "мы все скоро сдохнем с некоторой вероятностью"? На мой взгляд, нет, и в любом случае общественность начнёт истерить: массово закрывать банковские счета, пить, развратничать, устраивать беспорядки на улицах, словом проживать каждый день как последний. Нет будущего — нет ответственности. Они страсть это любят, им только дай повод в виде какого-нибудь очередного пророчества конца света…

Айна улыбнулась тоже, тонко и грустно:

— Мы можем эту вероятность разве только немного понизить. Ведь правительство, вероятно, хочет, чтобы мы обратились к колдунам… А что они? Ну почитают замогильными голосами над этой кометой сутры, ну покропят фотоснимки с телескопа настойкой полыни на череде… Думаешь, она от этого вдруг раскрошится на мелкие кусочки? Или повернёт обратно?

— Ты что, не веришь, Ай? — вдруг спросил генерал почти резко и требовательно заглянул ей в глаза, перегнувшись через стол.

— А ты веришь, Бен? — выдержав его взгляд, спросила она, — ты сам-то в них веришь?

Никогда прежде полковник Мерроуз не обращалась к нему по имени. Генерал опустился на кресло и тихо сказал:

— Я служу в Особом Подразделении почти пятьдесят лет. И не раз мне приходилось лично арестовывать колдунов, отдавая им мысленный приказ не верить в собственные силы. На своем веку, Айна, я видел-перевидел тьму-тьмущую этих магов… — генерал сделал энергичный жест рукой, — Среди них были и сильные, очень сильные… но я всегда мог заставить их подчиниться, поколебать их веру, сломить их магическую волю. И теперь ты всерьез думаешь, что я смогу просить у них помощи? Я знаю законы физики. И, к несчастью, верю в них больше, чем в колдовство. Даже если я буду изо всех сил заставлять себя, то всё равно не смогу поверить, будто бы некое волшебство способно повлиять на объект, находящийся на таком расстоянии! — он стукнул кулаком по столу, и тут же, устыдившись своей вспышки, встал и отвернулся к окну.

— Ну, в таком случае, министр прав и нам остаётся только молиться Богу, — жёстко сказала Айна, вскинув свою гордую седую голову.

Потом она вдруг поднялась и, подойдя к нему сзади, протянула руку и слегка дотронулась до его плеча.

— Бен…

Он едва заметно вздрогнул от её прикосновения и, сделав над собой усилие, произнёс не оборачиваясь, совершенно казённым будничным тоном:

— Вы свободны, полковник.

Она вышла, а он продолжал стоять, постукивая костяшками пальцев по раме окна, потом, вынув из кармана блистер с никотиновыми леденцами, гневно его смял.

— Всю жизнь я только и занимался тем, что отрицал чужую веру, — сказал он сам себе, — а в итоге? Во что теперь верю я сам? Страшно жить, когда ни во что не веришь. Слишком страшно. Верить, пожалуй, такая же естественная потребность человека, как есть, пить и утолять любовную жажду…

Генерал извлек из ящика стола пачку сигарет и с наслаждением закурил. Дым с непривычки защипал глаза, густая никотиновая волна хлынула в мозг, окутала, околдовала, минутное головокружение сделало мир вокруг зыбким и невесомым, таким, что, кажется, дохнешь посильнее, и сдуешь его весь как одуванчиковый пух с ладони. Генерал не курил уже почти год. Он расслабленно откинулся на спинку кресла:

— Богу молиться… Молиться Богу… — повторил он задумчиво несколько раз, выпуская в потолок медленную струйку дыма, — а что, это идея! Он протянул руку и, коснувшись сенсорной панели стола, вызвал окно сообщений. Генерал быстро пролистывал длинный список доступных адресатов — строчки, пролетая перед глазами, не успевали сделаться различимыми, как надписи на вращающемся барабане — он уже знал, кто был ему нужен:

КРАЙСТ

5

Здание Центра Управления Полетами Космических Спутников располагалось почти у самой границы Города. Оно считалось объектом ограниченного доступа и добраться сюда можно было только поездом служебной скоростной железной дороги.

Закрытая станция, отгороженная от внешнего витка спиральной автодороги небольшой рощицей и забором из проволочной сетки, лихо маскировалась под заброшенный промышленный объект.

Высокий сотрудник в тёмно-синей форме железнодорожника ждал у калитки. Безупречно выбритое длинное и неестественно бледное лицо его было мрачно-красиво, при взгляде на него охватывал невольный трепет, словно вместо тёплой руки друга неожиданно пришлось пожать остывшую руку мертвеца. Просматривая документы, он ни проронил ни единого слова. Закончив, указал рукой в белоснежной перчатке вперёд на низенькое серое здание станции, поклонился и скрылся в своей будке.