Андрей Ходов - Игра на выживание

— Ясно, тогда вы передохните, соберитесь с мыслями. Через полчаса к вам должен прийти товарищ Сталин.

Все эти полчаса Николай Иванович пролежал, глядя в потолок и настраиваясь на сложный разговор.

— Вы подумали над моим вопросом, товарищ Прутов? — без предисловий спросил Сталин сразу по прибытии.

Переспрашивать Николай Иванович не стал, ясно было, что за вопрос. Валять Ваньку в духе «мы же ведь договорились, а вы опять за свое» тоже. Не тот собеседник. Портить отношения с вождем не хотелось. Понятно, что ничего ему не сделают, но сложности возникнут точно.

— Да, товарищ Сталин.

— И что вы нам посоветуете?

— Как избежать войны с немцами, или как оттянуть ее на год-другой? — уточнил вопрос Николай Иванович.

— А можно избежать?

— Теоретически возможно. Показываем конкретными действиями, что мы цивилизованный европейский народ: евреев в лагеря, наших азиатских сограждан в резервации, желательно в пустыню.

Русских объявляем истинными арийцами, что, в общем-то, близко к истине. Да и не суть важно. Это больше политический вопрос. Объявила же германская пропаганда японцев «азиатскими арийцами», и ничего, нормально прошло. А потом вместе с Германией бодро и с песнями обрушиваемся на английских и американских «плутократов».

— Вы так не шутите, товарищ Прутов, — строго сказал Сталин. — Такие шутки у нас плохо понимают.

— А как иначе, товарищ Сталин? Европейцы, что ни говори, они природные расисты. А уж немцы на теорию расового превосходства только что не молятся. Вы должны помнить, что о русских классики марксизма писали. А считается, что это интернационалисты, лучшие, так сказать, представители…

— Они писали о царизме, который действительно был реакционным.

Николай Иванович поморщился:

— Товарищ Сталин, они писали о «реакционных» народах, которые можно и должно закатать под асфальт катком прогресса.

Нас в перестройку тоже уверяли, что «демократический Запад» борется не с нашим народом, а с «людоедскими» коммунистическими идеями, ясное дело, к тому времени уже устаревшими и непрогрессивными. А как только мы от них откажемся, то нас сразу все полюбят. Ага, полюбили, держи карман шире! Максимально ослабили и постарались добить. И добивали вовсе не некие абстрактные «идеи», а вполне конкретное российское государство.

После долгой паузы Сталин заметил:

— Один из ваших современников высказал мнение, что образовавшаяся после войны Германская Демократическая Республика была нашим самым надежным союзником.

— Действительно так, — не стал спорить Николай Иванович. — Но до этого пришлось разбить германскую армию, штурмом взять Берлин, принять безоговорочную капитуляцию, провести денацификацию. Сокрушительное военное поражение, как выяснилось, явилось действенным лекарством от идей расового превосходства.

То есть, для того чтобы получить Германию в союзники, мы сначала должны основательно сбить с нее спесь. Вот японцев мы пару раз хорошо потрепали, и они предпочли напасть на американцев. А вот немцы пока нами не трепанные. В Испании мы им уступили, финскую войну тоже провели не слишком удачно. Гитлер считает, что мы слабы, а «блеянье козленка манит тигра».

— Вы считаете, что Красная Армия — это беспомощный «козленок»?

— Не я, а Гитлер. Чтобы доказать обратное, нам потребовалось четыре года тяжелейшей войны.

— А что вы посоветуете, чтобы оттянуть начало этой войны? — после очередной долгой паузы поинтересовался Сталин.

— Думаю, следует убедить противника, что разработанные им планы неадекватны ситуации. Что уничтожить нашу армию в приграничных сражениях, как они планируют, никак не удастся. Немцы любят и умеют действовать по четким планам и начинают нервничать при резком изменении обстоятельств. Сейчас у нас январь. Вторжение намечено на май-июнь. За оставшиеся три месяца можно передислоцировать войска приграничных округов, большую часть их отвести от границ. Накопленные запасы боеприпасов, амуниции, горючего тоже вывезти. Провести частичную мобилизацию, в приграничных округах обязательно. Вероятно, обучить этих новобранцев уже не успеть, так хоть увезти поглубже в тыл. Нельзя допустить, чтобы немцы потом воспользовались дармовыми трудовыми ресурсами. Посевную в этих местах провести побыстрее. После ее окончания всю технику забрать в войска. Рассредоточить авиацию по полевым аэродромам. Заранее подготовить диверсионные группы и партизанские базы, снабдить всем необходимым. Делать все это желательно скрытно. А ближе к концу апреля намекнуть Гитлеру, или даже сказать открытым текстом, что их планы нам были известны заранее, мы приняли меры и с блицкригом у них могут возникнуть большие сложности.

— То есть вы предлагаете без боя сдать Гитлеру значительную часть нашей территории?

— Ну почему же сразу «сдать без боя»? Просто западные области Белоруссии и Украины в этом случае становятся стратегическим предпольем. Часть войск мы там оставляем, чтобы максимально замедлить продвижение противника, дабы ему жизнь медом не казалась. Но драться там следует не по всему фронту, а удерживать ключевые точки, ломать противнику логистику. Когда ударные части врага уйдут вперед, можно будет наносить контрудары по дивизиям второго эшелона. Понятно, что предназначенные для выполнения этой задачи войска должны иметь солидный запас боеприпасов, горючего и прочего. При исчерпании же возможностей к сопротивлению… ну, не знаю, прорваться к своим им вряд ли удастся. Уцелевшие могут отойти в лесные массивы, где есть таковые, перейти к партизанской войне.

— Как у вас все просто получается! А куда они денут раненых? Где они возьмут там продовольствие, боеприпасы? Скажите прямо — мы обрекаем наших людей на верную смерть!

— Вы правы, товарищ Сталин. Что тут вилять — это смертники. Хочется только заметить, что смертниками в нашем варианте истории были практически все. Очень немногие из тех, кто вступил в бой 22 июня, дожили до победы.

И еще, разговор-то был о том, как оттянуть начало войны. Очень возможно, что, узнав о наших действиях, Гитлер просто не решится напасть. Его штабам придется разрабатывать новые планы, а это потребует времени. И вообще вся их концепция начала войны затрещит по всем швам. Пару месяцев потеряют, а там уже и осень маячить начнет. А они знают, что у нас за осень и что за зима. Глядишь, перенесут вторжение на следующий год.

— Но гарантий, что нападение этим летом не состоится, вы не даете?

— Не даю, товарищ Сталин. Могут и успеть поменять свои планы. Но тогда, по моему мнению, основной удар противник нанесет на южном направлении. Будут прорываться к нашей кавказской нефти.