Сергей Елис - Люди Радуги

Да,… похоже, Владимир Владимирович мог, когда нужно задействовать своё искусство красноречия. Слова его были ярки и точны. Внушая доверие и уважение, он фактически подошел к капитуляции Вячеслава. Вот только тот и сам хотел выбросить белый флаг и схватиться за иллюзорный хвост последнего шанса.

— Звучит, конечно, заманчиво, но все же мне нужно время подумать. Такая возможность, надеюсь, у меня есть? — выразительно потягиваясь, спросил пианист.

— Конечно, мы никуда не торопим. Это действительно серьезное решение. Я просто оставлю вам телефон, и когда вы что-то надумаете сразу набирайте. В любое время суток. Там, кстати, одна клавиша вызова, так что вам думаю, будет удобно. А сейчас, в жест нашей доброй воли, мы возвращаем вам ваши украденные вещи, и предлагаем подвезти домой, — положив на стол, судя по звуку сотовый и бумажник Вячеслава, Владимир Владимирович поднялся из-за стола.

— За возврат моего бумажника, конечно, спасибо, но доберусь до дома я сам. А вот насчет телефона…. Надеюсь, он не с какой-нибудь хитрой системой прослушки. Это меня бы несказанно расстроило, — подозрительно произнес пианист.

— Как пожелаете, конечно. А про телефон, ну не держите нас вообще за КГБ какое-то. Мы цивилизованные люди и уважаем ваше право на личную жизнь. Впрочем, вы все равно можете держать его выключенным и только при необходимости воспользоваться, — спокойно ответил В.В.

— Это обнадеживает. Ну что ж, тогда я пойду. До свидания, — закончил беседу Вячеслав и вышел за дверь.

Дальше он двинулся, ориентируясь по памяти, но все же выставив перед собой на всякий случай свою трость. Вызвав такси, так же как и в прошлый раз при помощи дежурного, он, уже сидя в машине, обдумывал сложившуюся ситуацию. Конечно, сразу бросаться на наживку в виде возвращения зрения не стоило, но и что он терял, если решит попробовать. В конце концов, это же действительно не помесь гестапо с КГБ. Да и времена нынче другие. Быть может этот Владимир Владимирович по-настоящему честный человек. По голосу ведь он показался Вячеславу довольно волевым и сильным мужчиной. А это что-нибудь да стоило, ведь пианист привык доверять своим обострившимся чувствам. Так что, возможно стоило дать шанс этому представителю секретных государственных служб. Но поразмыслить над деталями все равно стоило. Только уже дома в более спокойной и уютной обстановке.

Услышав звуки еще одной автоматной очереди над своей головой, Санги решил, что пора заканчивать этот балаган. Он итак дал этим приспешникам Белых баронов время, чтобы одуматься. Даже пожертвовал роскошной обстановкой своего второго особняка. Но, видимо, эти идиоты не знали, когда нужно остановиться. Пули продолжали свистеть и нападающие, уже совсем осмелев, стали, громко переговариваясь между собой, подниматься во весь рост и короткими перебежками продвигаться дальше. Основная масса людей Птицееда обороняла главный склад наркотиков и оружия, расположенный неподалеку в горах. При себе же он оставил лишь несколько верных бойцов. Кто же знал, что Белые бароны объединятся с полицией и решат сломить монархию Тарантулас. И теперь атака шла сразу с двух направлений. Но не так прост был Птицеед по имени Санги Джи Деус, чтобы просто отдать бразды своего правления. Поэтому сейчас, после пары последних предупреждений, всем валить пока он не рассердился, придется немного побесчинствовать. Знакомая красная пелена начала заволакивать все перед глазами. Пульсирующие жилки забились в висках, ускоряясь вместе с ритмом сердца. Все вокруг словно утонуло в багрово-вишневом тумане, постепенно замедляясь, словно превращаясь в сон. Сон, которым управлял Санги. И вот, поднявшись и подставив грудь уже готовящимся вылететь из стволов сотням пуль, он, воздев руки, словно какой-то священник, закричал. Конечно, главное его оружие был не крик, а его желание «окрасить». Так он называл своё ощущение тока крови в теле человека и последующее расширение в размерах этой субстанции жизни. Так до конца и не поняв пределы своего умения, Санги каким-то далеким чувством лишь направлял ту энергию, что исходила из него. Конечно, он тренировался, уничтожив сотни мышей, куриц и другой живности покрупнее. Но все чего он достиг это только контроль мощности и радиуса «окрашивания». Понимание и осознание своего дара было же еще где-то далеко в его сфере восприятия. Правда, сейчас эти научно-философские думы были не важны, он предавался таким размышлениям в минуты вынужденного одиночества. Сейчас же было время действия. И он, на секунду прикрыв глаза, «окрасил» почти полсотни человек. Выглядело это так, будто у каждого из них внутри было спрятано по паре килограмм тротила. И в один миг, создав взрывную реакцию, плоть этих людей разметало по всей территории его особняка. Словно безумный художник решил все залить красным цветом и не пожалел для этого пару десятков тонн тягучей краски. Несколько ошалевших охранников Птицееда с ужасом взирали на весь этот кошмар. И хотя они был в курсе способностей своего хозяина, но считали это своего рода суеверием и преувеличенными слухами. А теперь, вплотную столкнувшись с реальностью происходящего, многие из них, закаленных в городских боях парней, банально впали в шоковый ступор.

— Ну что замерли, как мартышки перед телевизором, руки в ноги и быстро прочесать всё вокруг, проверить оставшихся и добить. Или я не ясно выражаюсь?! — резко крикнул Санги.

Он знал, что сейчас парням нельзя давать думать и осмысливать произошедшее. Нужно напрячь их работой, пусть бессмысленной, но главное занять. Конечно, он знал, что в радиусе километра кроме его людей ни осталось ничего живого, так что проверка была лишь фикцией. Но его люди этого не знали и быстро кинулись выполнять приказ. Он же, заложив немного дрожащие руки за спину, медленно направился в сторону океана. Оставляя за собой кровавые следы на белоснежном песке, Птицеед шел вниз к пляжу, пытаясь успокоить всё еще бьющиеся жилки в висках. Он редко пользовался своей силой в таких масштабах. В большинстве случаев хватало небольшой показательной казни, чтобы люди понимали, с кем имеют дело. Но вот в его, вроде бы, монолитной империи Тарантулас произошел раскол. Он узнал о предательстве Пабло и нескольких особо приближенных буквально за несколько часов до нападения. Что же подвигло этих людей на такой поступок? Они знали, что им грозит в случае провала. Это была не просто смерть, а жестокая и ужасная. Но, тем не менее, они решились пойти на такое. Что им не нравилось? У них были деньги, женщины, власть. Быть может они хотели большего? Он никогда не мог понять поступки некоторых людей. Они словно были уверены, что у них как у кошки, по крайне мере, 9 жизней, так безрассудно себя вели. Так и не распутав поведенческих мотивов предательства, Санги подошел к кромке прибоя. Ленивые волны неспешно накатывали, облизывая концы его дорогих туфель. Он сбросил с себя забрызганную красным одежду и освободился от оков неудобной обуви. Теперь он, прикрытый лишь нижним бельем, взирал на волнующуюся мощь океана. Как и несколько лет назад он ощущал себя лишь мельчайшей песчинкой перед громадой водной стихией. И хотя теперь он сам изменился, внутренний мальчишка продолжал трепетать и восхищаться чудесами окружающего мира.