Виксар - Мечта хранимая

Монах открыл рот, чтобы что-то сказать, да так и остался.

Меня начал разбирать нервный смех от абсурда всей этой ситуации. Ладно, что мы совершенно не понимали друг друга, так мы вдобавок реагировали на слова друг друга, во-первых, широко и открыто, во-вторых, ровно противоположным образом, что превращало происходящее в полный фарс.

Когда лицо собеседника снова приняло более-менее осмысленное выражение, я спросил:

— И что тебя так сильно удивило? Вот конкретно сейчас?

— Ты будешь смеяться, но я повторю твои собственные слова. Ты одновременно вливаешь в меня новую информацию и вытесняешь ей старую. Я теперь понимаю это состояние, и…

— Тебя это пугает?

— Хм… нет, — на губах Монаха мелькнула знакомая тень улыбки, и я расслабился: всё в порядке. — Хотя должно бы… Ощущения странные, но это не испуг. Скорее… азарт?

Я захохотал. Отстранённо понимая, что это всего лишь результат перенапряжения, но, тем не менее, будучи не в силах спокойно реагировать на услышанное.

Одиночка в это время продолжал приходить в себя. Настраивал контроль за эмоциями, разбирал внутренние противоречия. И, почувствовав себя готовым к продолжению серьёзного разговора — а заодно выбрав наиболее удачный момент, поинтересовался:

— Ты ведь сейчас смеёшься надо мной?

Отдышавшись, я кивнул:

— Ага. Не пойми меня неправильно, но я думал, ты и слова такого, «азарт», не знаешь.

Монах улыбнулся:

— Кажется, понял. Что ж, мы, наконец, встали на путь прогресса.

— Давно пора. Так что тебя удивило-то?

— Хм…

Губы Одиночки дёрнулись. Опустив голову, он принялся теребить подушечки пальцев.

— Не знаю, как это объяснить. У нас, как оказалось, совершенно разные подходы к таким вещам.

— Если тебе это поможет, то я не понимаю ровным счётом ничего. Поэтому можешь говорить так, будто объясняешь с нуля.

— С нуля… Знать бы ещё, где находятся мой ноль и твой.

— Э?

Монах вздохнул.

— Начну с самого основного. У Одиночек… мягко говоря, не принято задавать подобные вопросы. Это вмешательство во внутреннее пространство, причём грубое — за счёт осмысленности действия.

— Вмешательство? Но ведь… это практически побег от реальности! — едва успокоившись, я опять возбудился. — Окружающий мир только и делает что вмешивается во внутреннее пространство!

— Так, да не так. Ты думаешь как Правитель. У Одиночек другое восприятие.

— Ну вот, побег от реальности.

— Можно я договорю? Мне тяжело формулировать, и, если я не закончу мысль, ты можешь потерять часть информации.

Я вернулся на землю. Виновато поёжился под ироничным взглядом собеседника, пробормотал:

— Извини.

— Ничего. Я знаю, что тебя всё это тревожит. Погоди немного.

— Угу…

— Для Одиночек не существует ничего принципиально невозможного. Окружающий мир — всего лишь категория, объединяющая наименее понятные явления с тем чтобы переложить на них всю ответственность. Понимаешь, о чём я?

— Неа.

— Окружающее неоднородно. Оно состоит из отдельных элементов, обособленных друг от друга. И главная составляющая окружающего мира, общество, тоже.

— То есть они не могут справиться со всем окружающим миром сразу и поэтому борются с ним по кускам? Не можешь победить целое общество — побеждай отдельных людей?

— Совершенно верно. Молодец.

— Да ладно. А как это всё связано с запретом на вопросы?

— Непосредственно. Принятие сути Одиночки подразумевает, что ты отделяешь себя от толпы и ориентируешься на себя как отдельную личность. Выделяешь из большого субъекта малый, частный. Личность, что важно — независимую. А независимость определяется невмешательством в твои внутренние дела. К которым относятся и невысказываемые мысли, и мироощущение, и всё остальное.

Я задумался.

— Ты тоже молодец: начинаешь понимать Правителей, даже сумел разъяснить позиции Одиночек «правительскими» терминами. Видимо, исследовательский интерес даёт свои результаты. Можно надеяться на дальнейшее установление взаимопонимания.

— Я тебя огорчу.

— М?

— Это были термины Одиночек, — на губах Монаха плясала улыбка с неразборчивой гаммой эмоций.

— Кхм… Тогда всё плохо.

— Ну, предположим, не всё. У нас есть мы.

— Один маленький разговор между двумя — большой шаг вперёд во взаимопроникновении двух культур?

Монах рассмеялся:

— Я редко понимаю, как вы мыслите, но когда понимаю, это… кажется очень весёлым.

— А у меня наоборот, — вздохнул я.

— То, что понимаешь, кажется грустным?

— Ага. О, ты с первого раза угадал правильный вариант. Похоже, так натренировался, что уже можешь моделировать мои мысли.

— Увы, — Одиночка развёл руками, — я посмотрел на твоё лицо и банально считал эмоции.

— А это не считается проникновением во внутреннее пространство?

— Это — нет.

— Ну, слава богу. Хоть что-то у вас не запрещено.

Я упёр в подбородок кулак и внимательно уставился на собеседника. Сидеть на земле было непривычно, но, боясь нарушить ход разговора — а ну как от позы что-то зависит? — терпел.

— У меня к тебе предложение.

— Да? — Монах заинтересовался.

— На время одного разговора отбрасываем ограничения. Я Правитель, так что ты можешь не бояться лезть, как это у вас называется, в моё внутреннее пространство. А также ты не будешь нервно реагировать, если я буду попирать ваши устои и спрашивать о чём-то личном.

— Выходит, что ограничения есть только у меня, — он усмехнулся. — А что, Правители не уважают внутренний мир друг друга?

— Уважают, разумеется. Но я… если не захочу рассказывать о чём-то — так и скажу. Договорились?

Монах с улыбкой кивнул:

— Договорились.

— Отлично. Дай мне двадцать секунд.

Потянулось молчание. Одиночка снова стал теребить пальцы, а я, сделав вид, что тоже на чём-то сконцентрировался, усердно считал про себя время. Дойдя до двадцати — спросил:

— О чём ты думаешь?

Было видно, что Монах едва удержался от того чтобы вздрогнуть. Но затем рассмеялся:

— Да, у нас так не делают.

— Именно поэтому. Так что?

— Ну… я думаю о тебе.

— А конкретнее?

— Думал о том, что мне сегодня повезло с этой встречей. Ты мне очень интересен, а в том формате, в котором протекает наш разговор, я могу узнать о тебе очень многое. О твоём мире, о твоих чувствах.

— Хм…

— И ещё думал, нужно ли об этом спрашивать.

— А?

Монах не ответил — только стрельнул хитрым взглядом. Я задумался.

— Тебя всё это интересует, но ты можешь и не спросить?

— Могу, — кивнул он.

— Но разве это не противоречие?

— Не совсем.

— Ты не знаешь, насколько тебя это интересует? Не уверен, что хочешь это знать?

— Уверен, что хочу.

— Тогда противоречие.

— Ты опять оперируешь формальной логикой, — Монах улыбнулся. — Оставь её, здесь она ничем не поможет.