Алекс Белов - Бифуркатор (СИ)

Я вдруг смеюсь. Открыто и легко.

— Почти в рифму, — говорю.

— Тёмка! — окликает голос Стёпки.

— Беги к своим, а то опоздаете, — кивает Арнольд. И я убегаю, но прежде застенчиво дружески хлопаю Арнольда по плечу.

И вот я уже в джипе. Я и мои друзья на заднем сиденье, тётя Марина спереди. Шофёром оказывается парень в форме цвета хаки, небритый, с выпирающими скулами и суровыми мохнатыми бровями. Голос у него тоже зычный. Пока он говорит с тётей Мариной, успеваю испугаться этого качка: слишком жестокие слова он изрекал. Сразу видно — военный.

Тётя Марина не вникала в подробности, и уж тем более не говорила о шизофренических реальностях. На нас мужлан не обращал внимания, поэтому я позволил себе упереться лбом в стекло и уставиться на проносящуюся ночную дорогу. Хотя, кажется, небо на горизонте уже светало. Не мудрено, должно быть уже шесть утра.

Теперь я всегда буду называть всю эту белиберду шизофреническими реальностями. Они этого заслуживают.

В пропитанной запахом бензина машине я засыпаю.

— Меня сейчас стошнит.

Беспокойный сон, сопровождаемый какофонией голосов и тихими песнями, прерывается стоном Стёпки. Открываю глаза. Джип подбрасывает на неровной дороге, из динамиков льётся Би-2 и их Муза из Евросоюза, тётя Марина переговаривается с шофёром. Шепчущая паскудная какофония, терзающая мой сон.

В окна бьёт яркий свет только что взошедшего солнца, жизнь прекрасна, если бы не другая реальность.

— Илья, останови машину, — просит тётя Марина. — Ребята, вам надо чуточку передохнуть и выбраться.

Замечаю, что Серёга спит мёртвым сном, а вот Стёпка, кажется, не сомкнул глаз. Джип останавливается, а мои сонные нервные окончания продолжают включаться в этот мир. Боль в затылке слабая, ноющая, пульсирующая, ноги затекли, левая рука, на которой я заснул, ничего не чувствует. Ужасное состояние.

Не дожидаясь приглашения, открываю дверцу машины и выбираюсь наружу. Ну как выбираюсь, скорее — вываливаюсь. Ноющие колени не хотят разгибаться.

Утробный голос шофёра Ильи возвещает позади меня:

— Только не больше получаса, а то опоздаем на поезд.

Оглядываю окрестность: степи с редкими деревьями, и прямо перед нами разлапистый карагач. То, что нужно. Валюсь в заросли клевера под деревом и по привычке откидываю голову, но тут же ощущаю укол в затылке и со стоном поворачиваю шею.

Жизнь — кошмар. Я в аду. Убейте меня. И чёрт с ним, с Андрюшкой, зачем я только пустился в это путешествие.

Рядом, со вздохами облегчения валятся два тела моих друзей. Серёга, кажется, ещё не проснулся, а у Стёпки воспалённые глаза, красные как у вампира. Смотрят, широко распахнувшись, прямо в небо.

Чувствую, нам много чего нужно сказать друг другу, но мысли разбрелись по закоулкам сознания.

Молчим.

Слушая невнятные переговоры тёти Марины и шофёра Ильи на заднем плане, я придумываю самый идиотский вопрос:

— А сколько уже времени?

— Около девяти утра, — тут же отвечает Стёпка.

— Ты спал?

— Нет. Тут уснёшь. Вы меня прижали с двух сторон, музыка играет, машину шатает, бензином воняет.

— И люди болтают, — добавляю я в рифму и улыбаюсь. Стёпка серьёзен.

— Он вечно очень чуткий ко сну, — мычит Серый, не открывая глаз. — В комнате даже если системник работал, не мог никогда уснуть из-за жужжания.

— Зато ты спишь там, куда положат, — отвечает Стёпка снова без тени улыбки.

Надо же. А я не знал этого факта. Вот лежу и становлюсь свидетелем братской жизни. Всё же, в который раз убеждаюсь, как бы ты не относился к своему близкому родственнику, ты всегда будешь знать о нём больше, чем другие. И внезапно чувствую себя скотиной.

— Вы меня, если что, извините, — лепечу я. — Андрюха мой брат, и я должен был эту проблему решать сам, а не вас втягивать.

— Наконец-то до него доехало, — ворчит Сергей, но Стёпка, как я и полагал, настроен иначе.

— Мы сами в это ввязались, — говорит он. — Нас никто не просил, мы придумали теорию, и мы же разыграли эту партию.

— Вот не надо обобщать, Стёпочка, — язвительно отвечает Сергей.

— А что? — пожимает плечами тот. — Ты бы не помог своему другу в сложной ситуации?

Серый внезапно открывает глаза.

— Почему же помог бы, но ситуация ситуации рознь. С одной стороны ты одалживаешь денег или бьёшь морду кому-нибудь, а с другой — рискуешь своей шкурой ради человека, который тебе даже дальним родственником не является. Да и ты в нашей игре не совсем добрый самаритянин.

— Что ты имеешь ввиду? — хмурится Стёпка по-прежнему разглядывая облака.

— То и имею. — Серёга переворачивается набок и подпирает голову рукой. — Когда мы все шагнули в эту бездну, отступать было уже поздно. Подумай. Ты выдвинул теорию, написал на майл какой-то фирме. Всё выглядело как игра. Ты думал, что она опасная, но это знаешь. Как в школе. Прежде чем подложить кнопки учителю на стул, ты думаешь, что тебя накажут, но предполагаешь, что никто не пронюхает. Ты совершаешь поступок, а потом вдруг оказывается, что тебя кто-то видел, что кнопки были только у тебя и что вообще ты засветился на камеру. И учитель вдруг вместо того, чтобы отправить тебя к директору, начинает поднимать вопрос об исключении тебя из школы. И родителей твоих вызывает. Вся твоя жизнь летит к чертям, и ты начинаешь думать, что совершил глупость. И уже молишься вернуться назад во времени, чтобы не совершать эту дурацкую выходку. Сегодня вечером ты написал письмо каким-то там Сомерсетам, думая, что далеко от них. Что они тебя не найдут и просто ответом пригрозят пальчиком. Но вместо этого, на следующее утро ты просыпаешься и получаешься посылку. И уже безвозвратно втянут в эту игру. Всё как с кнопками. Неужели, ты бы снова так поступил, если б время повернулось вспять? Зная, что придётся оказаться в другой реальности, терпеть выстрелы неизвестных террористов и дрожать за свою жизнь? Стал бы ты отправлять письмо сейчас, вернись ты на пару дней назад?

Пожалуй, это была самая длинная тирада, которую Серёга когда-либо произносил. Я лежу между братьями, и мне становится неловко. Будто при мне решают вопросы чересчур деликатные, которые мне лучше не слышать.

Стёпка молчит пару секунд, а потом отвечает:

— Почему бы и нет. Стал бы. Я бы и сейчас отправил письмо Сомерсету, если бы представилась возможность повторить.

Серый долго глядит на брата, потом на меня, потом снова на Стёпку, и выдаёт:

— А по-моему ты просто рисуешься.

— Чего? — младший переводит взгляд на брата.

— Перед Тёмкой вон рисуешься. Типа, чтобы он подумал, что ты такой преданный. А в душе явно желаешь…

— Вот это поворот, — обиженно восклицает Стёпка и тоже переворачивается набок и подпирает голову рукой. Теперь я действительно между Сциллой и Харибдой. — Да будет тебе известно, что с тех пор, как мы вышли из кабинета доктора Вечности вчера, до этой секунды, я ни разу не пожалел, что ввязался в эту игру. Во-первых, это увлекательно. Во-вторых, я теперь похож на героя, я помогаю другу. В-третьих, мне… блин… забей. Тебе срать на мои доводы.