Владимир Васильев - Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017

Рука сразу почувствовала, что шнур идёт не пустой. Когда вся длина была выбрана, Катарин увидел, что на конце висит пояс разведчика с ножнами и тяжёлым кинжалом. Ни секунды не раздумывая, Катарин развязал свой пояс, призывно махнул рукой, привлекая внимание Машка, и, широко размахнувшись, кинул пояс вниз. Машок сразу опоясался, а через минуту уже скрылся за нагромождением камней, пробираясь туда, где был оставлен его вездеход.

Катарин вытащил свой новый нож, попытал на пальце остроту лезвия. Хороший был нож, не хуже старого. Хотя у разведчиков и не бывает плохих ножей.

Ножами так просто не меняются. Теперь у Катарина среди вражеского народа живёт побратим, и, значит, надо костьми лечь, но добиться, чтобы враги стали друзьями.

Катарин вернулся к гробнице. Вездеход ждал его, готовый отправиться в обратный путь. Но Катарин прежде вновь открыл неплотную дверь гробницы, скинул верхнюю одежду и снял с груди драгоценный оберег. Когда-нибудь в эти края придёт тепло, а следом неистовый жар Соло. Гайтан, на котором висит святыня, сгорит, на сам оберег, отчеканенный из чистого золота, уцелеет и принесёт людям, живущим на той стороне мира, весть о народе Катарина. Только куда его пристроить, чтобы его непременно нашли, и у нашедших не было ни малейшего сомнения, что это не случайная потеря, а знак, адресованный им?

Катарин откатил вторую дверь и положил крошечную золотую ракету на пульт управления перед телом предка, вечно сидящего в кресле пилота.

Генерал Макалистер был лыс, краснолиц и пучеглаз.

Мощный голос и привычка лупить по столу пудовым кулачищем объясняли намертво прилипшее к нему прозвище Тихоня.

Семен, хоть и служил в Управлении стратегической информации с начала войны, то есть более двух лет, сталкивался с высоким начальством не так часто, ну а уж в кабинете у него и вовсе находился впервые…

Оно и не по чину простому капитану.

Так что Семен нервничал, ожидая, когда очередь дойдет до него.

Совсем не успокаивало и то, что в соседнем кресле развалился его непосредственный командир. Майор Компрадор-Санта-Мария де ла Крус славился не только объемом пуза, но и отсутствием характера, а также готовностью похоронить кого угодно ради собственной горячо любимой кастильской задницы.

Он не упускал случая поименовать себя испанским дворянином, хотя чванливые идальго вряд ли бы стали гордиться таким потомком. Конкистадора или дуэлянта майор напоминал меньше, чем дистрофик грузчика, разве что во всякого рода интригах был экспертом не хуже предков.

— Раз уж вы позволили себе так обосраться, то хотя бы не мажьте дерьмом остальных! — закончил генерал длинную тираду, обращенную к крепкому, щеголеватому полковнику из шифровального отдела.

«Вот сейчас меня и смешают с этим самым дерьмом», — подумал Семен, глядя как полковник, за пятнадцать минут потерявший лоск и уверенность и даже вроде бы постаревший, бредет к своему месту.

— Так, что у нас дальше… — Макалистер отхлебнул из бокала коричневой жидкости, похожей на чай: что именно он пьет, никто не знал, и по управлению ходили легенды; в банальных версиях упоминались виски и ром, в изощренных — специальным образом приготовленная кровь бржудов. — Отдел семантических исследований, майор де ла Крус…

Семен облизнул пересохшие губы, отогнал искушение юркнуть под стол.

В конце концов, он не кадровый военный и оказался тут, в общем, случайно…

— Да, мой генерал! — Майор выскочил из кресла, как жирный чертик из табакерки. — Сегодня мы представим окончательный доклад по проекту «Адский червь»!

Названия самозваный дворянин любил звучные, броские, а термина «нелепость» в его словаре не имелось.

— Моим содокладчиком будет куратор проекта капитан Буряков.

Ну, все, деваться некуда… Семен поднялся, вытянулся, стараясь хотя бы на миг выглядеть не штатским хлыщом в военной форме, а настоящим офицером, достойным стандартов УСИ.

Генерал сморгнул, наверняка подгружая в оперативку досье на капитана, о котором до сегодняшнего дня если и слышал, то мельком: уроженец Архангельска, выпускник МГУ по специальности «ксенолингвистика», автор пяти монографий по семантике и когнитивной структуре бржудского языка, призван тогда-то, уровень допуска такой-то, в докладах отдела внутренней безопасности характеризуется таким-то образом…

Каким именно образом, знать Семен не мог, но надеялся, что все у него в порядке. Особо выдающимся порокам он не предавался, говорливостью не отличался, контактов с агентурой противника на Земле, если таковая вообще существовала, не имел.

— Докладывайте, — велел Макалистер. — Посмотрим, что вы там придумали.

С разных сторон донеслись негромкие смешки.

Офицеры прочих отделов полагали семантистов дармоедами и бездельниками — занимаются непонятно чем, а жалованье, награды и прочие блага получают на общих основаниях.

Ощущая, что у него вместо ног деревянные ходули, Семен вслед за командиром прошагал вокруг стола и оказался сбоку от генерала, непосредственно перед проектором: тот покажет то, что докладчик будет подгружать собравшимся офицерам, напрямую. Дублирующий канал передачи информации — просто на всякий случай.

— «Адский червь»! — с улыбкой объявил майор де ла Крус, на чем счел задачу выполненной и отступил в сторону.

Семен откашлялся и принялся докладывать.

Нервозность уменьшилась, когда он погрузился в хорошо известную ему область. Подгружал графики и таблицы, красочные, максимально упрощенные, чтобы их могли воспринять офицерские мозги, не искушенные во всякой лингвистической и когнитивной хрени. Термины вроде «конвергенции языкового и неязыкового мышления» или «структурного прайминга» встречались, но ровно в той мере, чтобы сообщение выглядело наукообразно. Экзотическая приправа для блюда из обычной курятины.

— Вы закончили, капитан? — спросил Макалистер, когда Семен замолчал.

— Так точно.

— Тогда давайте-ка уточним, что именно за чертову мутотень вы тут напредлагали. Собираетесь внедрить в активный лексикон бржудов слово, заменяющее обычное «да»?

— Заменяемая лексическая единица в языке противника имеет куда большую семантическую нагрузку, чем в нашем. Каждое предложение бржудского должно быть маркировано позитивно, негативно или вопросительно с помощью специальной частицы, как если бы мы вставляли «да», «нет» и «нет уверенности» в начало…

— Не выделывайтесь, капитан! — взревел генерал, шарахнув кулаком по столешнице. — Вы тут не телке мозги пудрите, чтобы за титьки ее полапать!