Анна Веди - Антифальшь

Я всё куда-то уезжаю с тюками. Дальше – будто под наркозом. В квартире жду сеанс терапии или магии. Как будто всё уже произошло. Я захожу в комнату. Комната похожа на мою в детстве. Открываю тетрадку, написано неровным почерком. Моя жизнь, как я страдала и что пережила. И дальше пишется, что теперь делать и как жить дальше. Но зашёл какой-то пожилой дядя и отвлёк меня. Стал рассказывать о своём жизненном опыте, а мне не интересно. Я думаю о своём.

Объявили о начале войны или конце света. Паника, все собираются. Я в какой-то группе. Но ни мамы, ни брата, ни мужа со мной нет. Нужно купить билеты на отъезд или вход. Уже и людей вокруг нет. Везде развалины. С девушкой заходим в какое-то здание и поднимаемся высоко по винтовой лестнице. Мы наверху. Девушка встала на выступ. «Дальше не пойду – мне страшно, – говорю я. – Я спущусь и подожду тебя внизу». Спускаюсь. Здесь есть мужчины. Самый красивый из них смотрит на меня. «Жаль, что такое положение сейчас», – говорит он. Мне он тоже нравится, но я молчу. Я достаю телефон и вижу непринятые вызовы от мамы. Пытаюсь ей набрать, но, оказывается, у меня нет её номера. Я набираю брата, он не доступен. Возвращаются с билетами и сумками девушка и ещё парень знакомый. Мы ждём. «Вот бы дунуть», – говорит парень. Мы берём вещи, идём в пункт отправления. Кругом разруха. Пришли на вокзал. У меня вещей немного. Одна большая сумка, вторая поменьше и пакет. Я открываю пакет, там папка, бумаги, книжки, зонт, в общем, всё вразброс. Мы ждём. Я переживаю, что не могу дозвониться маме с братом. Я знаю, что будет конец света, и выживут немногие.

– Давайте купим стип, – говорит парень. – А то вдруг это в последний раз можно будет подудеть?

– У меня мало денег осталось, – отвечаю и раздумываю. Не отказываюсь и не соглашаюсь.

Я лечу на воздушном шаре с каким-то парнем за своими вещами. За мной снизу наблюдают, и я вижу себя снизу вверх. Как будто я и внизу, и вверху. Шар поднимается всё выше и выше, высоко, уже показывают в воздухе цифры, что выше не нельзя. Я чувствую, как у меня захватывает дух и всё труднее дышать. А шар поднимает меня с парнем вверх. И я всё ищу свои вещи и полетела за ними. Я вижу приближающееся тёмное пятно сверху справа. Пятно приближается. Это оказывается стая птиц, чёрных ворон. Пятно-стая трансформируется в квадрат и летит на нас. Я слышу из неба мужской голос, низкий незнакомый и властный: «Назад, назад».

Но мы не можем остановиться. Стая ворон разлетается прямо близко передо мной. Я в ужасе. Мне жутко страшно.

Я выкакала большую колбасу, парень взял её и выкинул. Бак с испражнениями сломался, и вся моча стала вытекать наружу. Меня окружают люди, подходят вплотную ко мне, а мне сложно дышать. Я вся забинтованная в гипсе стою.

Еду в машине с двумя подругами. «Пятница. Сегодня можно и нужно купить стипам», – говорят они. Я не хочу, но вслух молчу и ничего не делаю.

«У неё слишком деликатная манера общения», – кто-то говорит о моей подруге с неприятием. А я додумываю про себя, что мне это как раз нравится такая манера общения. Люблю деликатность.

Я и брат. В новой квартире. Я разморозила большого осетра и стала резать. Брат говорит, что сразу жарить нельзя, надо, чтобы мясо постояло в холодильнике. Мама пришла домой и с порога стала орать на меня. «Не смей так разговаривать с моей женой», – говорит ей мой брат. Я удивляюсь, почему он называет меня своей женой. Как будто я сплю днём и просыпаюсь оттого, что брат спит рядом. Мы попа к попе, как с мужем. Я встаю, начинаю с мамой спорить. И так я на неё злюсь за всё. Я собираюсь. Тут до меня доходит, что мне надо быть на вокзале в шестнадцать часов, а уже пятнадцать тридцать. Я вызываю такси. Ищу паспорт с билетом. Никак не могу найти. Нервничаю. Мама гудит постоянно.

– Я прошу тебя – замолчи, ведь невыносимо так жить. Брат привык или терпит. Я не могу.

Я бью брата рукой, сильно, а он беззащитный, слабо уворачивается. Теперь вижу маму – она маленького ребёнка тыркает. Меня ужасает отношение мамы к ребёнку, и моё – к брату. Здесь квартира типа гостиницы или санатория, выглядываю в окно – там мусор на асфальте. С сумерками уезжаем. Подъезжает микровэн – там много людей. Меня окружает толпа детей, и они начинают копаться в моих вещах. Тут я вижу, что какой-то мальчик отходит от нас, а на плече у него я узнаю свой красный портфель для ноутбука. Я думаю, что сумки не могу оставить – растащат, поэтому с ним бегу за мальчиком. Догоняю. Он убегает с моей сумкой для ноутбука. Тут сумка раскрылась – и там мой макинтош. Я боюсь, как бы он не упал и не сломался.

Я вижу мужчин. У меня на груди камера, но она не снимает, а приближает. Мужчины демонстрируют свои причинные места. А я стараюсь не заметно водить экран. И тут один замечает, что я с экраном. Мужчины, направляются ко мне. «Это не снимает. Я просто смотрю ближе», – объясняю я им. Но они неумолимы. «Всё, смерть тебе пришла», – говорят они. Меня отводят в «комнату смерти». Я жутко боюсь. Мне ставят укол, и я словно в наркотическом тумане: голова кружится, тело слабеет, становится ватным.

– Ложитесь на операционный стол, – говорит врач.

И я знаю, что скоро умру. Но врач начинает отрезать мне только кончик носа. Врач поясняет: «Мы делаем ринопластику – тебя никто не узнает теперь». Рядом девушку тоже оперируют. Разрезали внизу промежности дырку и достали ребёнка. Потом она стала терять сознание. Врач заметила, что девушка не подключена к капельнице.

Познакомилась с мужчиной. Сначала он мне показался не привлекательным. А потом я пригляделась – он забавный. Мне он нравился! И как выглядел, и как говорил. Он оказался популярным актёром. Меня привлёк в нём костюм.

Проходит муж в другую комнату, кидая на меня тряпку. На ощупь – мех. Я её скидываю и ещё какие-то лоскуты. Пытаюсь их скинуть, но они оказываются придавлены моим телом. Тут заходит женщина.

– Не трогай эти тряпки, пусть всё остаётся, как есть.

Уходит. Я лежу, боюсь пошевелиться. Что-то страшное происходит, думаю, что я наделала.

– Доставай эти тряпки, – заходит и говорит она.

Я достаю лоскут в виде верёвки, небольшой. Она разрезала его на маленькие кусочки, посыпает им что-то похожее на веточку от ели и кидает остатки. Получается, что я вижу ёлку, на ней эта веточка с посыпанным лоскутом салатового цвета, и всё это на фоне обычной зелёной ёлки. Произносит слова заклинания.

– Теперь можешь спать.

– Мне было страшно…

– Я почувствовала это, поэтому и пришла.

Мне становится легче, прямо расслабляет.

Я оказываюсь в квартире. Там две женщины. Одна помоложе, другая постарше и мужеподобного типа. Помоложе показывает фотографии. Они об отдыхе на Тальков камне. Горы, водоём. Я хочу выкинуть какие-то фотографии. Она останавливает меня. «Здесь я с ребёнком, – говорит она. – А эти красивые, не надо».