Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)

Твою ж мать, лучше бы ты, Вольф Григорьич, ошибся. Мне тут сейчас проблемы ни к чему, все вроде на мази, хотя и подозрительно хорошо для меня развиваются события. Может, Фурцева подлянку закинула? Обещала же припомнить косяк на фестивале… Да ну, чушь какая, мало ли что ляпнет артист эстрадного жанра.

Остальные номера я смотрел, пребывая мыслями где-то далеко, откуда меня иногда возвращал в действительность острый Ленкин локоть, тыкающийся в ребро.

– Смотри, смотри, как он так делает? – шептала она, глядя, как впавший в транс менталист лежит между двух стульев, а на нем сидит здоровенный мужик весом под центнер.

Казалось, ей до лампочки слова артиста, напророчившего мне какие-то неприятности. Я даже позавидовал безмятежности Лисенка. Но по пути домой, сидя рядом со мной в такси, супруга вспомнила о предсказании Мессинга.

– Ежик, это же ведь несерьезно, да? Ну то, что этот Вольф тебе говорил. Все же будет нормально?

– Да, конечно, все обойдется, солнышко, – улыбнулся я, погладив суженую по щеке. – Это шоу, игра на публику. Все равно никто не проверит… Хотя, конечно, я фигура достаточно известная, но что может со мной случиться? Внезапно забуду ноты и перестану сочинять? Или ноги откажут и не смогу в футбол играть?

В общем, посмеялись мы с ней, а по приезду домой теща, которая оставалась нянчиться с Лешкой, проинформировала:

– Егор, тебя тут какой-то тренер обзвонился. Морозов что ли его фамилия… Сказал, что ты его знаешь, и ждет от тебе звонка в любое время.

Хм, интересно, что Петровичу от меня так срочно понадобилось. Нехорошее предчувствие зашевелилось в моей душе, и сердечко запрыгало, но я, не показывая вида, внешне спокойно набрал знакомый номер.

– Николай Петрович, вечер добрый, вы мне звонили?

– Да, Егор, звонил… Видишь ли… Тут такая ситуация, что со сборной в Скандинавию ты не летишь. Ты… Ты выводишься из состава сборной, – выдохнул Морозов. – На какой срок, не знаю, но таково указание Ряшенцева.

– Погодите, Николай Петрович, что-то я ничего не понимаю… А в чем причина такого решения?

– Егор, не спрашивай, сам в догадках теряюсь, – вздохнул собеседник на том конце провода. – Поступило указание, лично от Ряшенцева, сам ему такой же вопрос задавал, но он молчит как рыба. Я так понимаю, что руководитель Федерации футбола – отнюдь не верхушка айсберга, есть люди и посерьезнее… Ладно, я и так много чего сказал. Надеюсь, что со временем ситуация разрешится, хотя времени-то до чемпионата мира как раз уже в обрез. В общем, ты концентрации не теряй, форму поддерживай, а если будут какие-то новости, то я тебе сразу же сообщу. Спокойной ночи!

Я смотрел на зашедшуюся одним протяжным гудком трубку в своей руке, и мир рушился буквально на глазах. Екарный бабай, мундиале уплывал у меня из-под носа! Да что ж это такое?!

– Егор, что случилось?

Встревоженные взгляды супруги и тещи скрестились на мне, отчего я почувствовал себя то ли грустным клоуном на манеже цирка, то ли смертельно больным человеком.

– Да так… Ерунда.

– Егор!

Голос Лисенка сейчас был строг и требователен как никогда, поэтому я сознался:

– От сборной отцепили.

– Что значит отцепили?

– Так вот, отцепили, сказали, что в Скандинавию летят без меня. А это последний сбор команды перед чемпионатом мира, на который теперь, получается, я не попадаю.

– Так надо кому-то пожаловаться, – встряла теща. – Ты же вроде неплохо играл, гола забивал. Уж на что я далека от вашего футбола, и то тут и там слышу, какой замечательный футболист Егор Мальцев. За границей, опять же, играешь!

Вот-вот, еще теперь не факт, буду ли я играть за «Челси» и дальше. Кто знает, как далеко решили зайти мои недоброжелатели. Честно сказать, за полтора года в Англии я уже не испытывал того первого восторга, с командой выиграл почти все, что можно на клубном уровне. Меня теперь манил лишь титул чемпиона мира, а так бы я и на родное «Динамо» согласился.

– А кому жаловаться? – ответил я. – Это указание руководителя Федерации футбола СССР, к нему если только за объяснениями. Боюсь, что он всего лишь пешка в чужой игре.

– Ох, недаром Мессинг тебе неприятности напророчил, – приложив руки к груди, пролепетала Ленка, в глазах которой уже дрожали слезники.

Мне пришлось ее обнять, чтобы успокоить.

– Ну, он же сказал, что помощь придет, откуда не жду. Может быть, и впрямь дело устаканится.

Короче говоря, бессонная ночь мне была обеспечена. Я завидовал здоровому сну как супруги, так и моей тещи, оставшейся у нас ночевать – ее громкое сопение было слышно даже из-за закрытой двери. А я пялился в окно, через открытую форточку которого в комнату вливался более-менее прохладный ночной воздух, и вслушивался в отдаленные звуки расстроенной гитары и довольно сносно голосящего дворового исполнителя. Мало того, что гитара расстроена, так еще и по соседям играет. Мой чуткий слух сразу уловил непопадание в один лад. Такое ощущение, что поет один, а аккомпанирует другой – напрочь лишенный музыкального слуха.

Эх, вот ведь ребятня – ни забот ни хлопот. А тут столько на себя взвалил, что как бы не надорваться. И в самом деле, как-то я резко ворвался в этот мир. Хиты десятками вываливаю, иной композитор и поэт-песенник за всю жизнь столько не насочиняют, сколько я за пять лет. Согласен, приперся на готовенькое, все уже сочинили за меня, ну или почти все, все ж таки кое-что свое тоже подкидываю. Группы сколачиваю, фестивали провожу – мало что ли? Опять же, в футбол вон поперло… Удачное взаимодействие физических ресурсов арендованного тела и моих мозгов человека будущего. И титулы выигрываю практически без угрызений совести, потому что достаются они мне потом и кровью. Потому что если вдруг и задыхаюсь к 90-й минуте, еле ползаю, получаю по ногам или локтем в физиономию – то все это ощущает не какой-то Егор Мальцев, а Алексей Лозовой. И если меня вдруг собьет машина (тьфу-тьфу), то она собьет меня, и помирать, корчась на обочине, буду я.

Утром я решительно набрал номер Ряшенцева. Новоиспеченного члена исполкома УЕФА в кабинете еще не было, отсутствовал где-то по делам, дозвонился ему ближе к обеду.

– Николай Николаевич, как же это понимать?!

– Что ты имеешь в виду, Егор? – вкрадчиво поинтересовался Ряшенцев.

Вот ведь жук, еще невинную овечку из себя корчит. Ладно, а я буду изображать оскорбленного в самых лучших чувствах человека на грани истерики. Хотя я и на самом деле был недалек от этого.

– Так ведь по вашему же указанию меня из сборной отчислили! Чем я провинился-то?! Пьяный под забором лежал и позорил честь комсомольца? Плохо играл? Прекословил тренерам?..

– Егор, подожди, не части, – я буквально видел, как поморщился собеседник. – Никто тебя не обвиняет в пьянстве или плохой игре. Вообще, это не телефонный разговор.