Сергей Казменко - Фантастические повести и рассказы

— Насколько я понял, инспектор, — сказал Валент, садясь напротив меня. — Вы желаете задать нам некоторые вопросы.

Я отключился от информационного канала станции — все равно ничего важного раскопать мне пока не удалось — проверил, заблокирован ли вход, потом сказал:

— Да. Во-первых, меня интересует, почему онгерриты стали нападать на людей?

— Нас это тоже интересует, инспектор. — Валент вдруг засмеялся, и Берта подхватила его смех, Рашид, севший рядом со мной, лишь слегка одними губами — улыбнулся.

— Ну хорошо, — сказал я, подождав, пока они кончат смеяться. — Тогда расскажите, когда это началось.

— Вы же должны знать, инспектор, вы же изучали материалы по Кабенгу, — Валент пожал плечами. — Еще во время третьей экспедиции, в 522-м году они начали атаковать нашу технику.

— Вы же понимаете, Валент, что спрашиваю я не об этом. Ведь после того, как был установлен контакт с Великим Каландом, нападения эти прекратились.

— Я бы так не сказал.

— Что вы имеете в виду?

— Я уже объяснял вам раньше. Я имею в виду, что, скорее всего, нападения перестали фиксироваться. У меня, правда, нет достаточной информации, но я разговаривал как-то раз в Академии с одним человеком имени его я вам не назову — который был здесь во время четвертой экспедиции. Так вот, он прекрасно помнит, как аж в 529-м им приходилось отбиваться от онгерритов где-то на Гаревом плато. А вы говорите нападения прекратились.

— Кабенг велик…

— Вот именно, инспектор. Велик и почти не изучен. А мы пришли сюда, увидели — убедили себя, что увидели — непорядок и давай исправлять его первой же подвернувшейся под руку кувалдой.

— Так вы считаете, что проект воздействия — ошибка?

— Это особый разговор, инспектор. Я просто отвечал на ваш вопрос. Вы спросили — когда начались нападения онгерритов? Я ответил — с самого первого контакта. И они не прекращались.

— Допустим — хотя вы меня не убедили. Но даже если и так, за почти полтора столетия до самого недавнего времени никто из людей не погиб при нападениях онгерритов. Так?

— Возможно.

— А вот группа Коврова погибла. Значит, начался какой-то новый этап во взаимоотношениях людей и онгерритов. Так я спрашиваю — когда?

Он не отвечал. Опустил голову и рассматривал что-то у себя под ногами. Вместо него ответила Берта:

— Около полутора лет назад. С тех самых пор, как эти идиоты начали прорыв к Резервуару.

— Да нет, — подал голос Рашид. — Раньше. Еще с Бергсона.

— С Бергсоном особая история. Не о нем сейчас разговор, — сказал Валент.

— А почему это не о нем? — Берта резко повернулась в его сторону. Правильно — считать надо с Бергсона.

Про Бергсона я помнил. Я помнил вообще все зарегистрированные случаи гибели людей — не так уж их было много. Я помнил кое-какую информацию высшей категории секретности, несмотря на уничтожение содержимого моих мнемоблоков. С гибелью Бергсона не связывалось нападение онгерритов — это я помнил наверняка. Но спросил пока о другом:

— А как относится Великий Каланд к тому, что вы убиваете нападающих онгерритов?

— Кто спрашивает об этом Великого Каланда? — буркнул себе под нос Рашид.

— Великий Каланд не против, — ответил Валент. — Великий Каланд об одном мечтает — поскорее добраться до Резервуара. А то, что гибнут его подданные, ему пока что безразлично. Тем более, что, скорее всего, это вовсе не его подданные.

— Насколько мне известно, все онгерриты на Кабенге являются подданными Великого Каланда.

— Вам, инспектор, известно лишь то, что известно Академии. А это далеко не все. Например, известно ли Академии о том, что Срок Великого Каланда давно уже миновал?

— Нет. Откуда вы это взяли?

— Это не мы. Это установил еще Бергсон. Даже у Великого Каланда есть, оказывается, Срок. Бергсон сумел как-то выяснить это — и задал вопрос. И через несколько дней не стало всех тех, с кем мы тогда работали — ни одного из них. А еще через неделю не стало и самого Бергсона. Вот так. Ну а потом потихоньку и начался этот так называемый демографический взрыв.

— Почему же «так называемый»? Не хотите же вы сказать, что данные искажены.

— Если говорить о численных данных — судить не берусь. Мне ведь не известно, какие цифры идут наверх. Но просто термин этот «демографический взрыв» — нельзя применить в нашем случае. Он может относиться лишь к резкому увеличению численности разумных существ определенной расы. Но не к онгерритам, — и Валент, гримасничая, развел руками. Получилось очень смешно. Но я не засмеялся. Я спросил:

— Почему?

— Инспектор спрашивает «почему»? Или я ослышался? — повернулся Валент к Берте. Но она не улыбнулась, только поморщилась и сказала:

— Хватит кривляться.

— А кто кривляется? — Валент вдруг смутился, покраснел. — Я кривляюсь? А что мне остается делать? И потом, — он поднял голову, обвел нас всех взглядом. — Раз уж Академия посылает к нам лазутчика, то мне остается только кривляться.

— Мы теряем время, Валент. Давайте говорить по существу.

— Раньше надо было по существу говорить, инспектор, раньше. Пока еще была возможность отступить. Вы знакомы с нашими докладами пятилетней давности?

— С какими докладами?

— Да брось ты, Валент, — опять вступила в разговор Берта. — Откуда ему знать про эти доклады? Ты же сам говорил, что они не пошли дальше Галлау. Тогда надо было добиваться. Чего теперь-то после драки кулаками махать? Или, если хочешь, я расскажу.

— Да нет уж, ты, пожалуй, расскажешь… — сказал Валент и на полминуты, наверное, замолчал. А потом начал рассказывать — обстоятельно, по-деловому. Мне почти не приходилось задавать вопросов.

В общем, дело свелось к следующему. Около пяти лет назад, когда полным ходом шла подготовка к тому, чтобы начать активное воздействие на онгерритов, кое-кто из сотрудников группы контакта начал получать неожиданные результаты. До тех пор люди всегда контактировали с ограниченным количеством онгерритов. Достаточно сказать, что все контакты осуществлялись вблизи поверхности или даже на самой поверхности, что проникновения разведочных роботов, а тем более самих ксенологов в Первую камеру — не говоря уже о Второй и Третьей — можно было пересчитать по пальцам. Но около пяти лет назад в связи с расширением фронта работ потребовалось увеличить количество и интенсивность контактов. Через онгерритов, с которыми осуществлялся контакт, ксенологи запросили разрешения Великого Каланда на расширение своей деятельности и получили его. В Первой камере была установлена необходимая аппаратура, и работа началась. И вот тут — совершенно неожиданно по утверждению Валента, который проработал на Кабенге все восемь лет, с самого начала проекта, причем все это время был при группе контакта, хотя основная его специальность — не ксенология, а настройка аппаратуры связи — вот тут стали проявляться неожиданные закономерности. Отдельные онгерриты, с которыми ксенологи контактировали до этого, проявляли себя вполне разумными существами, способными к логическому осмыслению действительности, потенциально способными к дальнейшему развитию и самосовершенствованию. Препятствием к этому, как показали ранние исследования, служил лишь так называемый Срок, по достижении которого онгеррит — находящийся еще в расцвете сил, физически и умственно здоровый — должен был «уйти». Это было реакцией цивилизации онгерритов на ограниченность ресурсов бета-треона, необходимого для их жизнедеятельности, но реакция такого рода неизбежно заводит цивилизацию в эволюционный тупик. По замыслу вдохновителей проекта, воздействие на Кабенге должно было пробудить онгерритов от спячки, которая длилась уже не один, наверное, миллион лет, путем ликвидации самой необходимости в Сроке.